"Лаборатория - это целый комплекс. Нечто грандиозное. Строительство - прямо как в Ванаваре. Изба, крытая луженой жестью, летняя веранда, рядом - лабаз на мощной ноге, в 200-х метрах на берегу Кимчу строится баня, а рядом - действующая баня в палатке. Перед строящейся баней стоит столб, на котором вырезан идол. Оказывается, и здесь, и на Второй Макикте идола вырезал Сережа Овчинников - очень симпатичный остроумный парень. Вообще, обстановка в Лаборатории гораздо приятнее, чем на Хушме и на Избах. Люди здесь работящие и ироничные…
Кормят здесь лучше и разнообразнее. Спал в избе под нарами. Вечером Степа завел движок и наладил подсветку микроскопа. Отбирал кварц из хушминской пробы…
Вечером на Лаборатории не очень интересно: некому играть на гитаре, нет поющих. Несмотря на то, что сидят долго, процесс этот протекает вяло и неинтересно. Я разочарован".

Тот же сезон, но другая обстановка и другое восприятие событий. Из дневника Ларисы Барановой:

"На нарах лениво развалились ребята: кто аппетитно посапывает, а кто просто прикрывается спальником и греется. Под нарами шныряет бойкая мышка, пробегая за галетами мимо носа Степы Разина. Степа на нее не обижается: всем хочется есть и жить. Коля Олонов, ботаник, наигрывает на гитаре что-то красивое из классики. Лиля Кирпотина пытается подыграть ему на флейте. Громко зевает Сережа Скороходов, цитируя зачем-то Шиллера. Нина тихо устроилась за большим ящиком с сухарями. Во всем умиротворенность и согласие."

Сезон следующего года. Из дневника Бориса Бидюкова
12.07.85 (пятница):
"Сегодня все, кроме нас с Викой идут на Лабораторию. Борис Трубецкой там остается, а шестеро идут в маршрут на Малешко и Чепракон. Возвращаться собираются 22-го…

14.07.85 (воскресенье):
Через полчаса пришли на Лабу… В этот же день все пробы отмыли… Ели выловленную Трубецким рыбу: щуку, сорожку, окуня. Сидели у костра, разговаривали. Спать легли поздно. Очень много комаров.

15.07.85 (понедельник):
К вечеру Борис поставил большую палатку. Принесли посуду, заготовили воду и дрова. Воду на костре вскипятили. Борис на пол в палатке положил стружки, оказалось очень кстати…
Очень приятное чувство после баньки. Жаль только, что снова надо репудином мазаться. Сготовили жор. Потом сидели у костра, разговаривали…
Перед сном Борис затеял разметку вертолетной площадки путем выжигания травы бензином. Получалось очень эффектно. Мы с Викой обозначали угловые столбы, а Борис между нами лил на траву полосу бензина. Затем он бросал спичку, и эта невидимая полоса мгновенно вспыхивала. Мы все сразу же начинали затаптывать огонь, который распространялся шире.

19.07.85 (пятница):
После завтрака занялись с Викой сепарацией проб. Борис реставрировал погреб, а потом поехал проверять сети и расстроился. Опять попалось много рыбы. Борис решил наладить коптильню и к 14.00 сделал это. Загрузили в нее рыбу и к 18.00 она была готова. Получилась она великолепного золотисто-коричневого цвета с одуряющим запахом. В ужин мы ее попробовали. Просто невозможно было оторваться!

23.07.85 (вторник):
Вика сегодня с утра шкурит колья для Бориса. А я до обеда делал заготовки - пилил лиственницы. После обеда как раз поспела копченая рыба. Сидели на веранде, ели рыбу и пили чай. Когда ушли на Избы Гена с Любой, мы с Виктором вдвоем взялись заготавливать колья. Вика помыла посуду, рассепарировала одну пробу и снова села шкурить… Вечером снова долго сидели, Виктор пел, мы подпевали. В костер подбрасывали содранную кору лиственниц. Так поддерживали костер и утилизовали отходы. Виктор сокрушается, что все уходят, а он один остается.

24.07.85 (среда):
После завтрака мы с Викой сходили на Чеко. Туда дошли за 30 минут. Минут 20 бродили вдоль озера… Но Чеко нас с Викой не впечатлило. Возвратились за 30 минут. По возвращении я помог Борису уложить бревно на веранду. Накануне он закончил погреб. Получилось очень мило. Эстетично! Долго собирались выходить на Избы. Возились с обедом, обедали. Ушли только в седьмом часу. Борис и Виктор довели нас до шкуродерни".

Вспоминая несколько лет назад покинувшего нас Бориса Трубецкого, Алена Бояркина пишет:
"…Но настоящим его кредо на Тунгуске стало создание своеобразного причала для всех, работающих в тайге. И вместе со Степаном Разиным он начал его осуществлять.
Лабораторный стационар на Кимчу. Построена добротная изба, в которой предусмотрено все для уюта и работы. Но этого малo. Борис строит веранду с видом на озеро, со скамейками, на которых так приятно посидеть после трудового дня или долгого маршрута. Он целую зиму готовился к этому строительству. Еще в Омске тщательно все продумал, приготовил инструмент. Для будущей крыши он даже умудрился заготовить и доставить в тайгу алюминиевые листы. После избы строятся баня, лабаз и другие необходимые атрибуты таежной жизни.
Борис добровольно взял на себя миссию подготовки оборудования для лабораторного стационара. Степан Разин с удовольствием вспоминает муфель для отжига проб торфа, созданный Борисом на бензиновой основе, что самым удачным образом разрешало целый ряд многолетних проблем лаборатории.
…Ушел из жизни Борис Трубецкой. Ушел очень рано. Но оставил после себя памятник. И в его любимой тунгусской тайге над тихой таежной рекой Кимчу стоит добротная изба, радует приходящих уютная банька, и качается на волне легкая лодочка, тоже им построенная".

ЧЕКО

"Усталые и разморенные, уже в предвечерних сумерках подошли мы к озеру, окаймленному молодым березовым лесом. Берега были завалены древесным хламом, по которому можно судить, как меняется уровень воды в озере. Метрах в 300 от нас на спокойной поверхности воды, озаренные розоватым светом заходящего солнца, с горделивой медлительностью спокойно скользили два красавца лебедя…
На узком оголенном мыске около устья Кимчу на шесте трепыхался белый флажок: значит наши товарищи уже прибыли и ждут нас. Неподалеку над зарослями деревьев тонкой синей струйкой поднимался дымок. Однако, чтобы добраться до них, надо было переправиться на противоположный берег реки. Поэтому мы решили заночевать около озера и уже на следующее утро идти к стану наших товарищей…
Мы остановились неподалеку от озера на берегу Кимчу, которая выглядит здесь солидной, спокойной, довольно глубокой рекой. Ее берега, густо поросшие осокой и кустарником, труднопроходимы. Около берегов в изобилии растет желтая кувшинка".

И вот, подготовив баллоны и шланги,
Подводный мушкет прихватив заодно,
В резиновых ластах, надев акваланги,
Вы спуститесь гордо и смело на дно.

В немом полумраке бесшумно, как тени,
У дна, где метровые щуки живут,
В экстазе азотно-угарных видений
Проложите вы свой бессмертный маршрут.

Я знаю, я чувствую - верьте поэту,-
Что с тайны удастся сорвать вам покров:
Вы мигом найдете остатки ракеты
Посланца безвестных межзвездных миров.

Поверьте - вас ждет небывалая слава,
Вам будут завидовать все как один,
Когда вы кусок неизвестного сплава
Наверх извлечете из темных глубин.

А может случиться, что странные кости
Удастся найти вам средь ила на дне,
И мы распознаем, какие же гости
Погибли в далекой Тунгусской стране.

Они к нам летели, считая парсеки,
Не зная того, что погибель их ждет
На озере странном с названием Чеко,
Где прах их любитель-подводник найдет.

Найдет и вручит изумленному миру
Какой-то загадочной кости кусок,
Быть может, с комком силикатного жира,
Который случайно к суставу присох.

И может ведь статься, что в кости той старой
Иной обнаружится, странный состав:
Не кальций в ней будет, а стронций и барий,
Чего не знавал ни один костоправ.

Итак, начинайте! Ныряйте! Ищите!
Мутите с усердием ил и песок
И в будущем вашем отчете взрастите
Гипотезы новой махровый цветок.