Во время моих тунгусских экспедиций порой всплывало красивое название - "Алёнино озеро". Оно упоминалось наряду с такими легендарными местами как "Джонов камень", "Надеждин уголок", "Мир проходящему!". Таким таёжным эхом мне и запомнилось.

И, вроде, мне говорили (и не раз!), с чем это название и место связано, да вот толком не запомнилось. Будто оно в честь Алёны Бояркиной названо, и где-то на Западе за Острой лежит. Так почему же я не видел его никогда, хотя на Запад ходил и не раз - и по разрезу, и по Траекторной?!

Пришлось к Славе Кривякову обращаться, как матёрому полевику и эксперту в этих делах. И оказалось, что было такое озеро в действительности, где-то за Волчьими воротами. А назвали его так потому, что подарили ребята его, безымянное, на День рождения Алёне Бояркиной в одном из сезонов. Красиво! Романтично, и в духе КСЭ. Да вот незадача - заросло оно со временем - было, и нет теперь. Только легенда и осталась в памяти космодранцев.

А тут у Алёны юбилей надвигается… И подумалось - а почему бы не возродить это озеро-мечту и вновь не подарить его Алёне - таким, каким мы его себе представляем.

Конечно, это будет не то конкретное озеро её молодости, но это, обновленное, будет согрето теплом наших сердец. Пусть оно будет и символом нашей благодарной памяти тем людям, кто оставил лучшую частицу себя на таёжных тропах Тунгуски, с кем, может, и не суждено в этой жизни больше свидеться…

Есть у Галины Колобковой на сайте "Сундучок воспоминаний". А у нас на "Ходке" будет "Алёнино озеро", которому наша память не даст иссякнуть.

АЛЕНА БОЯРКИНА. "Моя бесконечная песня"
АЛЕНА БОЯРКИНА. "Под скользящей тенью самолета..."
ВИКТОР ЧЕРНИКОВ. "Таёжный вальс"
ЮБИЛЕЙ КОМАНДОРА:
Сценарий торжества
В. ЖУРАВЛЕВ. "ГЕННАДИЮ ФЕДОРОВИЧУ ПЛЕХАНОВУ – 80 ЛЕТ"
ФЁДОР БАКШТ. «Путь к Тунгусскому метеориту у всех разный...»
Г.Ф. ПЛЕХАНОВ. «АНАЛИЗ ТОНКОЙ СТРУКТУРЫ ВЫВАЛА ЛЕСА ТУНГУССКИМ МЕТЕОРИТОМ» (выступление на Московском семинаре)

Почетное право быть первой представленной в новом разделе "Ходки" мы предоставляем Алёне Бояркиной - одной из тех, кто основывал КСЭ, и на чьих плечах, наряду с Плехановым и Васильевым, многие годы держалось это зыбкое сооружение. Она умудрялась сочетать теоретическую работу с организаторской деятельностью, долгое время руководила полевым отрядом, совершавшим марш-броски за десятки километров от эпицентра. Каждый полевой сезон в День рождения Алёны устраивался Общий сбор - уходила по Тропе в Ванавару июльская смена, а на ее место заступала августовская. Полевой отряд Алёны обычно заканчивал свой многодневный маршрут на Избах Кулика именно к этому дню. Сюда же стягивались и другие полевые отряды и группы. Вытаскивался залабаженный по этому случаю "дефицит", в окрестных курумниках собирали черную смородину и жимолость, с берегов Кимчу доставляли красную смородину, а с озера Чеко и Лаборатории шли караваны с рыбой. Интеллектуальная элита КСЭ готовила праздничный "Приказ" и "Курумник", остальная - праздничный ужин. Алёна всегда была в гуще событий.

Сбор начинался уже в сумерках, традиционно - с пения Гимна. Затем Н.В.Васильевым зачитывался "Приказ", оканчивавшийся ритуальной фразой - "Налить, выпить и закусить", а кем-то из авторов - "Курумник".

В краткой "официальной части" подводились итоги сезона: выступал начальник экспедиции и руководители полевых отрядов и программ. Среди них неизменно веское слово принадлежало А.П. Бояркиной. А потом начиналась "неофициальная часть" с песнями у костра, которая длилась до рассвета. Рассвет же неизменно шли встречать на Фаррингтон.

Для нас полевые Общие сборы всегда были связаны с именем Алёны. Впрочем, не только на Тунгуске, но и на косогорах под Томском. Свой первый Майский сбор в 1976 г. я, например, начинал под водительством Бояркиной - заранее выбирали и готовили площадку, а потом завозили всякую хозяйственную утварь. И еще с тех пор я запомнил ее категорическое утверждение: "Не тот ксэшник, кто один раз сходил в экспедицию, а тот, кто второй раз собрался". Она как раз и занималась подготовкой полевого сезона, часто выступала на "Пятницах". От нее же я получил список снаряжения, которое обязан был взять с собой в сезон - там было полсотни наименований. Особенно меня поразило то, что надо было иметь с собой не один, а два или даже три компаса. По Тропе мы тоже шли, ориентируясь на прошлогодние вешки Алёны, в виде привязанных за ветки красных тряпочек, оставленные в наиболее трудных для ориентировки местах. И получалось, что Алёна была везде, и без нее было никак!..

Тунгусские будни нашли отражение в стихах и дневниках Алёны. Благодаря ей, многие малоизвестные эпизоды ксэшной жизни стали доступны заинтересованному читателю. Кроме того, она ведет "поголовный" учет участников тунгусских экспедиций и хронологию реализации полевых программ. Все это регулярно публикуется в "Тунгусский вестниках". Скоро эти материалы появятся и на "Ходке".

Пока же мы "явим миру" стихотворное наследие юбиляра и представим читателю многогранный портрет Алёны.

Алёна (из архивов космодранцев):
      

  АЛЕНА БОЯРКИНА
МОЯ БЕСКОНЕЧНАЯ ПЕСНЯ

Часть 1 (1959 г.)
Посвящается Галине Иконниковой

Однажды утром, чуть подкрасив губы,
По давней моде в байковых штанах
Мы шли втроем - Галина, я и Люба1
По "пятихатке" с лыжами в руках.

Нам лыжи вместо утренней зарядки,
Мы молоды и хороши собой,
И в узком месте лестничной площадки
Столкнулись носом со своей судьбой.

Судьба предстала Витей Журавлевым,
Он аспирант, он строен, он высок.
Он нам промолвил ласковое слово
И тут же в анатомку поволок.

Сначала с ним идти мы не хотели,
Там-де медицы, хочешь, сам иди,
Но Витя честным словом нас заверил,
Ему лишь только с нами по пути,

А в анатомку - на одно мгновенье.
Но вширь раскинув руки, у ворот
Стоял Плеханов. Никаких сомнений.
И мы пошли за ним, разинув рот.

Он Вити был, пожалуй, чуть короче,
Но ведь была такая сила в нем,
И так мозги он наши заморочил,
Что мы и до сих пор за ним идем.

Конечно, Витя нас тотчас же предал,
Шепнув Геннадию: "А, эти просто так",
Но не на тех напал, за ними следом
Мы тут же увеличили свой шаг.

А в анатомке статные мужчины,
Еще там был Кувшинников, Краснов,
Ну, что же я! Хотела про Галину,
Сама же все твержу про мужиков.

Через неделю мы в походе снова,
Палатки мы поставили в сугроб,
Плеханов нам наговорил такого,
Что по спине у всех прошел озноб:

Что телепатия - все это не случайно,
Что где-то там упал и там лежит
Космический корабль, но это тайна,
Его пока зовут метеорит.

У нас, конечно, зачесались пятки -
Бежать в тайгу, искать его, искать,
Но время к ночи, залегли в палатки,
Друг другу стали мысли посылать.

Покрыл палатку серебристый иней,
Костер с веселым треском догорал,
Не знаю я, кто мысли слал Галине,
А мне же их никто не посылал.

И было так торжественно и звездно,
Во сне крутился Витя2 и стонал,
Под боком у меня Руфина мерзла,
А Дима Демин что-то сочинял.

Шел по планете 59-ый,
Обычный год, но только не для всех,
Для нас он был особенною датой,
Крылатый год - рожденья КСЭ.

И завертелось все! Ах, как мы жили,
Где были наши беды, где печаль?
По пятницам на Бетатрон спешили,
Мотали трансформатор по ночам,

И тренировки каждую субботу.
Плеханов лично сам тренировал,
Он нас таскал по старым огородам,
Удачно имитируя завал.

Однажды, например, на старой пашне
В дождливый день мы так завязли в ней,
Что если бы не Лёнино3 бесстрашье,
Стоять нам там и до скончанья дней.

Но срок настал, и вот оно, начало!
Мы с Галкой не попали в этот год,
Не потому, что знали деньгам счет,
А просто отродясь их не бывало.

Ушли ребята, след вдали растаял,
Но он еще прийдет, наш звездный час,
И мы еще промерим эти дали,
Но это уже в следующий раз.

Часть 2 (1960 год)
Посвящается командору Геннадию Плеханову

Вздохнула я, и по распределению
Уехала учителем в село.
И вот туда в распутицу весеннюю
Прислал Плеханов мне свое письмо.

Он мне писал: "Готовимся заранее,
В желающих идти - отбоя нет,
Но ты из нашей гоп-шлеп-треп компании,
И для тебя открыт зеленый свет".

Я снова в Томске (время быстро катится).
На Бетатроне - форменный бедлам,
Все дни недели здесь сплошные Пятницы,
А тесный кабинет трещит по швам.

И как на троне - на краю скамейки
Сидит Плеханов - все в его руках.
Рубашка в клетку, чубчик - в тюбетейке,
В растоптанных кирзовых сапогах.

Поверх штормовки - сумка полевая
С деньгами Академии Наук,
Солидный тубус - в нем (уже я знаю)
Планшеты карт секретных - 20 штук.

А сбоку что? И это мне не снится.
Там пистолет, чтоб если что - стрелять.
Плеханов первый едет в экспедицию,
Я еду с ним все это охранять.

Я счастлива - с Плехановым, в плацкартном!
На станциях он часто исчезал,
Он доверял мне вещи, деньги, карты,
Но пистолет с собою забирал.

Еще я помню взгляд его суровый.
Устав от Ванаварской суеты,
Я попросилась прогуляться с Львовым
И не вернулась вовремя с Тропы.

Наш командор был очень строгих правил,
В мои глаза упорно не глядел,
Потом с Валеркой4 по Тропе отправил,
А сам на вертолете улетел.

Но у него отходчива натура.
С объятьями на Центре встретил нас.
Валерку он отправил на Лакуру,
Меня же посадил он на лабаз.

Меж тем на Избы, мотыльками к свету,
Стекались люди, чаще мужики.
После тропы все кое-как одеты,
За спинами большие рюкзаки.

Испив чайку и обсказав дорогу,
Шли к командору, всех он принимал,
Давал наказ и тут же понемногу
На разные работы отправлял.

Рубили просеки бывалые туристы,
А в Центре задавали вечно тон
Болотоведы, магнитометристы,
Республика с названьем Фаррингтон.

Меня уж обвиняли в плагиате.
Признаюсь честно - есть такой момент.
Но если уж строка здесь эта кстати,
Зачем мудрить, коль лучше есть поэт.

Так вот: среди курумов Фаррингтона,
Где каждый жег, рубил и сочинял,
Родился наш "Курумник" многотомный -
Всемирно всеми признанный журнал.

Мы все работали, что было силы,
А чтобы это все запечатлеть,
Носился по тайге Олег Максимов,
Везде стараясь вовремя успеть.

Но вот когда возник пожар в сторонке,
И побежали все его тушить,
Он, срочно перематывая пленку,
Молил ребят не очень-то спешить.

И помню сбор - рожденье Ю. Кандыбы,
В избе рабочей дымно от свечей,
Виновник торжества помытый, сытый
И пьян слегка от дружеских речей.

И командор, блестящий после бани,
Прочистив горло, зачитал приказ.
И до рассвета, комаров пугая,
Мы дружно пели - кто во что горазд.

И помню также, как со страшным ревом
Сел вертолет, споткнувшись на бегу,
Ребята славной фирмы Королева
Как мячики попрыгали в тайгу.

Одеты все с иголочки, в штормовки,
Огромный груз - чего там только нет:
Топорики под золото, шумовки
И "в ряд Григорьев", как сказал поэт.

Был поначалу тон высокомерный,
Снобизм столичный, право всех учить,
Но топь болот и гнус остервенелый
Заставили их тон переменить.

Тогда Григорьев - делать что-то надо,
Решил, свою бородку теребя:
Начальник прост, ребята простоваты,
Заставлю их работать на себя.

Начальник прост. Но это только внешне.
Он эдак уже многих обманул.
Он все смекнул, а все смекнув, конечно,
По-своему все дело повернул.

Ребята, в общем, были неплохие,
Они потом, как все, начав с утра,
Таскали пробы, просеки рубили
И пели наши песни у костра.

Я каждый день того былого лета
Готова на стихи переложить.
Наш командор, твою заслугу в этом
В валюте очень трудно оценить.

Кончаю я, не исчерпавши темы,
А в заключенье вот что вам скажу:
"Даст Бог здоровья, я свою поэму
Когда-нибудь, но все же допишу".

*************************
Примечание:
1. Демина
2. Журавлев
3. Шикалов
4. Кувшинников

 

АЛЕНА БОЯРКИНА

Под скользящей тенью самолета
Неподвижной кажется тайга,
Но я словно вижу, как болото
Гнется под подошвой сапога.

Полетим-ка мы теперь пониже.
Под крылом пожары не горят.
В зелени тайги давай поищем
Маленький затерянный отряд.

Рюкзаки прилипли к мокрым робам,
Капельками лег на лица пот.
Вот бы нам подбросить их немного,
Только не посадишь самолет.

Золотом сверкает сфагнум зыбкий.
И уже отлично видно мне
Их четыре радостных улыбки,
Треугольник белый на земле.

Значит, все в порядке, все как надо,
Значит, обязательно дойдут.
Ну, всего вам доброго, ребята.
Набирай, дружище, высоту!

 

 

 
 
 
Неувядающий бард Виктор Черников вновь на поэтической тропе.
 


Фотографии из архива Черниковых
  ВИКТОР ЧЕРНИКОВ
Таёжный вальс

А ты позови меня вдаль, позови,
Еще не окончилось время любви,
Еще нас поманит таёжный простор,
Еще не один разведем мы костер.

Таёжные дали, тревожный рассвет.
Как будто и не было прожитых лет,
Как будто опять мы с тобою вдвоем
Нехоженым лугом вдоль речки бредем.

А я прибегу, приплыву, прилечу
Туда, где шумит перекат на Кимчу.
Туда, где в тумане, стройны и легки,
Выходят олени на берег реки.

Еще мы пойдем заповедной тропой
За Чамбой-рекою, за Хушмой-рекой.
Ты только меня позови, позови,
Еще не окончилось время любви.
Виктор Черников
14.07.05
Кордон Пристань

 
 
 
Ходка!

Новости

Тунгусское Событие
(ликбез)

Гурман
(литературные странички)

Алёнино озеро

Лабаз
(проблемные статьи)

На грани фантастики

Командорка

Рабочка

Библиотека

Заповедник

Сезон

Эхо сезона
(отчеты о сезонах, дневники, "медвежьи истории", фотогалерея, Общие сборы)

Сибирская юбилейная
научная конференция
“100 лет Тунгусскому метеориту”
“50 лет КСЭ”

Помним...
(мемориал)

Сайты наших коллег

Кто мы

 

 

  Начало страницы