ЧЕРЕМШАНКА
Белый самолет,
Скомканный билет.
Всех берут на борт,
А кого-то нет.
В чьем-то рюкзаке
Снова ищут спирт.
Это не игра,
Это просто флирт.
Старая тропа,
Новые следы.
Может, за рекой
Райские сады?
Может, повезет,
Может, вертолет,
Может, снова вброд
Поперек болот.
Кончатся дела,
Кончатся дожди.
Белый самолет
Снова впереди.
Ну а через год -
Снова соберись!
Это не игра,
Это просто жизнь.
МАРШ
Тропы,
тропы,
Болотная вода.
Топай,
топай,
Покуда есть еда.
Снова путь неведомо куда,
Снова передышки иногда.
Гари,
мари,
Чертов ветровал.
Солнце
жарит,
Кулик запричитал.
Снова солнце прячется в дыму.
Только не отстать бы одному!
Пере-
каты,
Темная вода.
Эй,
ребята,
На реку айда!
Вот найдем метеорит, ребята,
Что ж тогда? Куда же мы тогда?
Вечер,
мечет
Искры костерок.
Стерты
плечи.
Наливай, браток!
Завтра путь ни близок, ни далек.
В пятницу, к семи - контрольный срок
КОМАНДОРКА
Стоял, как громом поражен:
И я из Питера, как он!
Что не нашел в тайге Кулик,
Я отыщу, конечно, вмиг
ПИСЬМО
Нет ни дорог, ни сна, ни дома,
Кругом болота и холмы.
Опять на тропах незнакомых
Судьбу испытываем мы.
Над Чамбой небо грозовое
Ко мне спускается само,
Но помню я, что взял собой
Твой фотоснимок и письмо.
Пройдут дождливые недели,
С рябины листья опадут,
И только иногда, во сне ли
Воспоминания придут.
Осенний дождь все беды смоет,
И все наладится само.
Но не пойму, зачем с собой
Я взял твой снимок и письмо.
Когда-нибудь изменит счастье,
Пройдут напрасными труды,
И мы окажемся во власти
Чужого божества Огды.
Пускай следы снега покроют
В краю воронок и холмов.
Но помню я, что взял с собой
Твой фотоснимок и письмо.
***
Снова дни грозовые стоят.
Снова птица ночная поет.
Я вернуться хотел бы назад,
Но теченье уносит вперед.
Не на век мы расстались с тобой.
Ты сказала: «Вернуться спеши!».
Но пока что гудит над тайгой
Только гнус, и кругом ни души.
Муторай,
Муторай!
Там собачий лай,
Там один
Магазин
На весь этот край.
Где-то там, впереди, поворот,
А за ним и дымок на трубе.
Я ракету искал средь болот,
А потом загрустил о тебе.
Доберусь
В Муторай,
Где собачий лай.
У почтовых
Дверей
Буду ждать вестей.
.
МИР УХОДЯЩЕМУ
Над Ванаварой не туман, а дым.
Там все иное, не ищи былого.
Там был барак, и были нары в нем,
Теперь там будет новый гастроном.
Все было сном, а может, стало им.
Пока на Центр от крыльца ВанГРЭ
Не провели автобусный маршрут,
И в Командорке нету кабаре,
И не пасутся свиньи во дворе,
Мы там свои, и мы чужие тут.
Мир проходящему тропою Кулика!
Его к Чамбэ подбросят лесовозом.
Нам мир несут пока что облака.
От нас АЭС любая далека,
Но небеса нам шлют не только грозы.
Нам вездеходы перережут путь,
Замрет тайга, как раненая птица.
И сам Огды уйдет куда-нибудь,
Но нам нельзя обратно повернуть –
Жизнь не вернуть, и от себя не скрыться.
***
Вагон качается, фонарь скрипит,
И пассажиры спят уже давно,
А я везу с собой метеорит,
И с ним кусок кометы заодно.
Нашел комету в сумрачном лесу,
Метеорит - в болоте вековом.
Мне нелегко, но все же довезу
Я этот груз в далекий город Томск.
Друзья по койкам в общежитии
Меня начнут допросом донимать,
А мне во сне привидится Чургим,
К его груди я припаду опять.
И мне приснится, что фонарь скрипит,
И пассажиры спят уже давно,
А я везу с собой метеорит,
И с ним кусок кометы заодно.
***
Самолеты летят на восток.
Я подбитыми крыльями бью -
Может, сядут они в городок,
Где оставил я душу свою.
Ванавара - острог мой и дом,
Там ни спать мне, ни ждать не с руки.
Наши души прямы и близки,
Как тропа, по которой уйдем.
Выпьем спирта, как заведено,
Карабина почувствуем сталь.
Мне б вернуться, а там все одно -
Всюду берег, куда ни причаль.
***
Помаши мне, Синильга,
Рукой в серебре!
Это время остыло
В тунгусской золе.
Мегатонная сила
Рассыпалась в прах,
И смолой проступила
На мертвых стволах.
Может быть, напоследок,
Как далекий привет
Свет таежного лета
Вновь привидится мне
***
Последний свет, прощальный свет!
Милей тебя на свете нет.
Но ты уйдешь, и из-за туч
Увижу я зеленый луч.
Я ждал его, когда был мал,
Я даже на гору бежал,
Но с той горы светили мне
Лишь океаны на Луне.
Ко мне чужие корабли
Со звезд пробиться не могли,
И я один во тьме стоял.
Я опоздал! Я опоздал!
Последний луч, небесный свет!
На счастье он, а счастья нет.
НА СМЕРТЬ ДМИТРИЯ ДЕМИНА
На ржавых болотах кончается лето,
И песенка спета, и будто во сне
Карпунин и Демин, два русских поэта,
Тунгусских поэта приходят ко мне.
Они посидят, помолчат до рассвета,
Пока остается во фляге на дне.
Молчанье поэтов - плохая примета.
Чума! Вымирают поэты в стране.
Теперь не придешь, и не спросишь совета.
Да им и сказать было б нечего мне.
Разбита Тунгуска на профилей меты,
А все остальное разбито в Чечне.
Не стоит их звать и просить объясниться:
«Зачем друг за другом вы сдали билет?».
Нам только Синильга, Синильга-синица
Березовой веткой помашет вослед.
Я снова походную шляпу снимаю,
На сопке чургимской стою, неживой.
Сгорает в распадке звезда золотая,
Идут космодранцы последней тропой.
Летят самолеты, гудят пароходы
И машут с трибуны косые вожди.
Уходят в безвестность усталые роты,
Карпунин и Демин идут впереди.
Они все сказали, до слова, до буквы,
Тунгусские барды, воспевшие КМЕТ.
Ты помнишь их песни? Там бродит разлука
По пыльным дорожкам далеких комет.
А все-таки жаль, что от края до края
В тайге не нашлись марсиан корабли.
Мы мир неземной потому выбираем,
Что в мире земном не находим земли.
Когда ж и мое вдруг закончится лето
И тронет багульники плен ледяной,
Карпунин и Демин, два русских поэта,
Тунгусских поэта вернутся за мной.
| 
