Этот год в Сибири отмечен двумя крупными космическими событиями. Полное солнечное затмение, которое к радости новосибирцев–любителей астрономии, имеет место быть и в нашем городе, а также круглая дата – 100 лет со дня падения знаменитого Тунгусского метеорита. Произошло это, напомню, 30 июня 1908 года и с той поры продолжает бередить умы людей. Неудачно приземлившийся корабль пришельцев, ядро кометы, рикошетом зацепившее нашу атмосферу, столкновение с черной дырой – гипотез множество. Все они тщательно анализируются участниками КСЭ – комплексной самодеятельной экспедиции по изучению Тунгусского метеорита. Костяк исследователей – новосибирцы и томичи. Не однажды выезжал в тунгусскую тайгу и мой собеседник, космонавт Георгий Михайлович Гречко. Первый раз – по поручению самого Королёва – выяснить, не упал ли в тайгу корабль инопланетян...

…Минута в минуту он появился в маленькой московской квартире моего друга Джангара Пюрвеева на Преображенском валу, где мы условились встретиться. И сразу заполнил собой всю комнату. Таких людей называют «раскрученными» – имея ввиду популярность и узнаваемость. Но у раскрученности эстрадного идола и моего сегодняшнего собеседника есть принципиальное отличие – первый выставляет себя напоказ, Гречко же как будто стесняется своей звёздности. Так, во всяком случае, мне показалось в первую минуту.

– Георгий Михайлович, Вас все узнают – трудно жить знаменитому человеку?

– Однажды при мне с таким же вопросом журналист обратился к Сергею Петровичу Капице. Знаете, что он ответил? «Я не знаменитый, – сказал он, – знаменитым у меня был отец. А я просто известный». Мне эта формула нравится. Я тоже не знаменитый, я просто известный.

Возможно, в устах другого человека такие слова показались бы нескромными, но космонавт сопровождает их такой улыбкой, что становится понятным – шутка. Кстати, улыбку Гречко сравнивают с гагаринской – такая же открытая и обаятельная.

– Среди космонавтов вы, безусловно, лидируете по числу интервью. Любая поисковая система Интернета выдаст множество материалов – и печатных, и видео. Страна знает о космонавте Гречко всё – о работе, научной деятельности, а также вещах менее серьёзных – как Вы в космосе «случайно» нашли бутылку коньяка, о Ваших замечательных космических «приколах». Я, естественно, не буду просить повторять всё это. Для начала – как Сибирь выглядит из космоса?

–Есть такое присловье – «отойдем, да поглядим, хорошо ли мы сидим?». Космос как раз и даёт такую возможность – отойти и поглядеть. Огромный простор, гигантские реки, озёра – мощь! Но при этом выясняется, что «сидим» мы плохо. От одной трубы какого–нибудь комбината тянется шлейф на сотни километров. Зеленый цвет в этой полосе становится рыжим, черным, разноцветным. А сколько таких труб, таких шлейфов не только в Сибири – в стране, да и на всём нашем шарике! Вот о чем надо думать сегодня.

– Мы и думаем, как мне кажется.

– К сожалению, очень плохо. Один пример. Была когда–то замечательная идея Кедрограда. Ведь как всё просто – кедр, дар сибирской тайги, надо эксплуатировать комплексно. Это и шишки, и живица, и звери разные, которые в кедровнике обитают, в том числе драгоценный соболь, и много чего ещё. А мы его рубим нещадно, берем одну только древесину. Я недавно в газете прочитал – какой–то таможенник возмущается. Вывозят, мол, за границу кедр, а документы, де, неправильно оформлены. Вы только вдумайтесь… Да кедр вообще нельзя рубить! Тем более – вывозить. При чем тут правильно или неправильно оформленные документы? И ведь печатают – никому в голову не приходит глупость таких сетований.

– Я знаю, что Вы Сибирь не только из космоса видели…

– Был у вас много раз. Для меня каждый приезд в Сибирь – праздник, глоток свежего воздуха. Его, правда, и у вас всё меньше остаётся, в другом дело – в общении с людьми, с друзьями. Сибиряки всё–таки какие–то другие. Честнее, открытей. Говорят, что думают.

– Кто входит в число ваших друзей–сибиряков?

– Ну, много… Я достаточно тесно связан с КСЭ. Буквально вчера Журавлев звонил, с Плехановым общаемся.

Командор», как называют своего руководителя участники КСЭ – Геннадий Федорович Плеханов, доктор наук из Томска. Кандидат наук новосибирец В.К. Журавлев – один из членов «мозгового штаба», автор многих книг и статей, посвященных феномену.

– Я хорошо знаком со многими «космодранцами», как они себя называют. Они гордятся вашим участием в КСЭ. Вы, конечно, знаете, что в тунгусском творчестве вы «проходите» как Жора Гречко? «И общался я несколько суток подряд с засекреченным Жорою Гречко…». Это Гена Карпунин. Или вот, Дима Дёмин – «В наше тихое местечко заявился Жора Гречко…» (Георгий Михайлович заразительно смеётся, он откровенно доволен).

Кстати говоря, число научных публикаций участников КСЭ сопоставимо с количеством увидевших свет литературных творений тех же самых людей. Пропавший метеорит, как выяснилось, обладает ещё одной загадочной особенностью. Он с необычайной силой инициирует творческое вдохновение у каждого, кто прикоснулся к этой теме, независимо от того, общался ли он с музами ранее. Среди ярких поэтов и летописцев КСЭ – известные сибирские литераторы Геннадий Карпунин и Виктор Черников, учёные Дмитрий Демин и Владимир Воробьёв, многие другие.

– Я на Тунгуске получил несколько жизненных уроков. Помню, прём мы по тропе с рюкзаками – сорок–пятьдесят килограммов у каждого за спиной, образцы грунта (выйдя на дорогие сердцу воспоминания, Гречко заметно оживляется). Добрались до избы и буквально рухнули мордой в сырой мох, кое–как прикрывшись штормовками от гнуса. И, что называется, отрубились. Сколько я проспал, не знаю. Час–полтора. Прихожу в себя. Вижу – костёр горит, и Руфина Журавлева, сестра Виктора, кашу уже сварила. Она же с нами шла, с таким же рюкзаком! Хрупкая девушка, а мы – здоровые мужики! Мне стыдно стало. Я это никогда в жизни не забуду.

– Что же там упало – тайна остаётся тайной?

– Я пришёл вот к какому выводу – и не надо её открывать. Пока эта загадка существует, туда будут стремиться люди. И какие люди! Наша интеллектуальная элита. А то откроют – и всё, незачем комаров кормить.

- Они и сами, по–моему, так считают. Кто–то, кажется, Черников, сказал: «Пусть никогда не будет открыта тайна тунгусского метеорита». Или вот, из тунгусского фольклора: «Бороться и искать, найти и перепрятать!». С кем ещё из сибиряков Вы общаетесь?

– Высоко ценю исследования Влаиля Петровича Казначеева. Его работы обращены в будущее…

– Влаилю Петровичу иногда здорово достаётся от некоторых своих коллег. Автотрофность, торсионные поля, дистантное общение – эти понятия для кого–то из ученых, как красная тряпка. Я не специалист, не могу говорить об этом со знанием дела, но меня покоряет масштаб личности этого человека, гражданственность его позиции, полёт мысли. Любая встреча с ним, даже короткое общение – праздник интеллекта…

– Полностью согласен! История науки учит, что многие выдающиеся идеи не были поняты современниками. Когда я работаю над какой–то проблемой и её решение очевидно – мне становится неинтересно. Когда говорят – ты с ума сошел, это же невозможно, – стараюсь покопаться. Что–то тут, значит, есть. Эйнштейн как–то сказал – я открыл теорию относительности потому, что не знал, что этого нельзя делать. В стоящей научной идее должен быть элемент загадки. Ещё один ваш земляк, Виталий Епифанович Ларичев, археолог – какие интересные у него исследования! Он меня буквально увлек своими рассказами, я с ним даже ездил на Алтай. Ларичев показывал нам с женой петроглифы и расшифровывал их. Первобытные люди в рисунках, оказывается, изображали картину сотворения мира. Календарь древнего человека – фантастика! На Алтае есть древние захоронения, каменные изваяния стоят. Я, правда, рядом с ними ничего не ощутил. Но это я, меня природа грубыми инструментами делала, топором вытёсывала. А жену творили иголочками, маникюрным инструментом, у неё душевная организация тонкая. И она не смогла там находиться. Значит, что–то есть, лучи какие–то, эманация. Много, много непознанного. Какое поле для работы, для творчества!

– Творчество – удел избранных…

– Да что вы! Мне иногда задают вопрос – в чём смысл жизни? Подразумевается – человек, побывавший в космосе, должен знать ответ. Я его действительно знаю. Смысл жизни человека, основное предназначение, то, ради чего он живёт на земле – именно творчество. Не обязательно учёного, художника, писателя – любого человека, независимо от профессии, рода занятий. Когда–нибудь наше земное сообщество будет сообществом творцов. Если, конечно, человечество не уничтожит себя до этого…

– Вы не исключаете такой сценарий развития?

– Как можно его исключать, видя, во что люди всё больше погружаются? Вы утром включаете телевизор, на вас сразу опрокидывается – кто кого обругал, кто кого убил, что почём продаётся. Какое–то общество «купи–продай»! Месяц обсуждали – разведётся французский президент или нет? Развёлся. Обсуждают – беременна его подруга или нет? Это же помойка, задний двор жизни. Разве об этом люди должны думать? Я почему так обостренно это воспринимаю? Потому что именно из космоса виден грандиозный разрыв между величием человека, масштабом его возможностей и мелочностью, жизненной вознёй, куда нас затаскивают.

– Вы оптимист или пессимист?

– Я реалист. Причём с уклоном в пессимизм.

Гречко посматривает на часы. Я намёк понимаю, однако у меня есть ещё один вопрос, на который космонавт не может не ответить.

– И всё же – как вы видите будущее Сибири?

– Будущее Сибири нельзя представить без будущего страны. Если возьмемся за голову, всё будет хорошо.

– Что значит – возьмёмся за голову?

– Значит – поймем своё великое предназначение. Людей, я имею в виду. И страны. Вот за границей Россию уже хоронят. Сибирь поделили. Причем американцы – знаете? – взяли себе именно Западную Сибирь. Они люди прагматичные, плохого брать не будут...

Речь, как я понимаю, идёт о книге «Проклятие Сибири» («Siberian Curse»), авторы которой – аналитики демократической партии США. Основной вывод – России не хватит сил освоить эту территорию. И поэтому она не должна ей принадлежать. С такой же идеей выступала недавно Мадлен Олбрайт.

– На этой ноте мне совсем не хотелось бы заканчивать наш разговор…

– Я дважды встречался с Папой Римским. И вот как–то при мне журналист Генрих Боровик задал ему вопрос: «Трудно быть папой?». Папа подумал и сказал: «Трудно. Но с божьей помощью можно». Так что – с божьей помощью!

Потом, уже отключив микрофон, мы долго беседовали у макета Космоцентра, над которым работают сейчас космонавт Георгий Гречко и архитектор, мыслитель, академик Академии космонавтики Джангар Пюрвеев, хозяин квартиры, где мы встретились. Космоцентр – не просто очередной космический аттракцион. Побывав в нём человек, по мысли авторов ,сможет изменить своё земное сознание на планетарное. Проект, как и личности авторов, заинтересовали многих. И он уже воплощается в жизнь. Увы, не у нас, а в Южной Корее, куда летали недавно Гречко и Пюрвеев по приглашению правительства этой бурно развивающейся страны. Но это – отдельная история, которую я надеюсь ещё рассказать читателям «Новой Сибири»
С Георгием Гречко беседовал Валерий Новиков

КОСМОНАВТ № 34
Георгий Михайлович ГРЕЧКО родился 25 мая 1931 года. В 1955 году окончил Ленинградский механический институт, защитив дипломный проект в легендарном ОКБ-1, куда попал на работу после распределения. Принимал участие в запусках первых спутников и пилотируемых кораблей. С 1966 года проходил курс подготовки к полетам на кораблях «Союз» и станциях «Салют», а также к полету на Луну. В 1975, 1977–78 и 1985 гг. участвовал в экспедициях на «Салюте-4», «Салюте-6» и «Салюте-7». Дважды устанавливал мировые рекорды пребывания в космическом пространстве. Награжден двумя медалями «Золотая Звезда», высшими орденами ряда зарубежных стран. После ухода из отряда космонавтов работал заведующим лабораторией и ведущим научным сотрудником Института физики атмосферы Академии наук.