Эти материалы, связанные с первым дальним самодеятельным походом дубненских туристов в 1962 году по местам падения Тунгусского метеорита в составе экспедиции Комитета по метеоритам АН СССР, посвящены 40-летию этого интересного путешествия, внесшего свой скромный вклад в версию о кометном происхождении Тунгусского феномена.

Поскольку в составе группы большую часть участников похода представляли сотрудники Лаборатории высоких энергий (А. Мартынов, А. Номофилов, В. Снятков), то это дает нам основание посвятить эти материалы юбилею нашей "альма матер" и организатору этого интересного путешествия, впоследствии инициатору многих дальних самодеятельных туристских по их походов и экспедиций в Дубне в самые отдаленные районы нашей необъятной cтраны, патриарху и основателю туризма в нашем городе - Алексею Степановичу Мартынову, которому в этом году исполняется 75 лет. Надеемся, что эти материалы доставят юбиляру несколько мгновений приятных воспоминаний.

Дубненские туристы внесли свой посильный вклад в работу экспедиции Комитета 1962 года, собрав во время водно-пешеходного путешествия в районе падения Тунгусского метеорита 6 проб грунта общим весом около 150 килограммов.

Ниже приводятся дневниковые записи участника и летописца этого похода Владимира Сняткова и статья участника похода Анатолия Номофилова, опубликованная в дубненской газете "За коммунизм" от 18 сентября 1962 года.

Владимир Снятков. ПЕРВЫЙ ДАЛЬНИЙ САМОДЕЯТЕЛЬНЫЙ ПОХОД В СИБИРСКУЮ ТАЙГУ ДУБНЕНСКИХ ТУРИСТОВ ПО ТРОПАМ ИССЛЕДОВАТЕЛЯ ТУНГУССКОЙ КАТАСТРОФЫ Л.А. КУЛИКА

ВПЕЧАТЛЕНИЯ О ПУТЕШЕСТВИИ УЧАСТНИКА ПОХОДА АНАТОЛИЯ НОМОФИЛОВА. ТУНГУССКИЙ ПОХОД

Владимир Снятков
ПЕРВЫЙ ДАЛЬНИЙ САМОДЕЯТЕЛЬНЫЙ ПОХОД В СИБИРСКУЮ ТАЙГУ ДУБНЕНСКИХ ТУРИСТОВ ПО ТРОПАМ ИССЛЕДОВАТЕЛЯ ТУНГУССКОЙ КАТАСТРОФЫ Л.А. КУЛИКА

Весной 1962 года Алексей Степанович Мартынов, а тогда просто Леша пригласил меня принять участие в дальнем туристском походе по местам падения Тунгусского метеорита – события, о котором мы знали по прочитанным книгам, по таинственным сообщениям, периодически появлявшимся в газетах, популярных и научных журналах. После некоторых раздумий (я обычно проводил свой отпуск в альпинистских лагерях на Кавказе, совершая восхождения на горные вершины и считал, что переходить в туризм рановато),я согласился - уж очень романтичным обещало быть путешествие по тропам известного исследователя "Тунгусской проблемы" Л.Кулика.

Лидеры и организаторы нашего похода А. Мартынов и В. Бабиков наладили связи с Комитетом по изучению метеоритов при АН СССР, который организовывал ежегодные экспедиции в район Подкаменной Тунгуски доказывая, что события 1908 года имели не метеоритное, а кометное происхождение.

Доказать это они собирались, на основании исследования поветренной зоны распределения кометного вещества от взрыва предполагаемой кометы весом в миллионы тонн на высоте 30-50 километров от поверхности земли.

Изучив розу ветров по данным метеослужбы России 1908 года, Комитет определил область возможного рассеяния кометного вещества, нанес на карту исследуемого района сетку с шагом 50 километров и по узлам сетки, с помощью вертолетов, высаживал участников экспедиции для взятия проб грунта из слоев, открытых от гумусовых наслоений в момент взрыва. По расчетам, такой слой будет надежно охвачен, если проба грунта будет толщиной не менее 5 см.от поверхности сегодняшнего дня на площади 1 х 1,5кв.м.Кометное вещество из такой пробы извлекалось при помощи обычной золотоискательской драги. Кометная гипотеза могла найти подтверждение при флуктуациях кометного вещества в исследуемом районе в сравнении с близлежащими, неподветренными зонами, которых также брались контрольные пробы грунта.

Представители Комитета выразили заинтересованность в нашем участии в экспедиции 1962 года, обещали нам поддержку в транспортировке нашей байдарки и запасов продовольствия в Ванавару(где находилась база экспедиции) и по маршруту, если он будет охватывать интересующие их точки, намеченные для взятия проб.

Такой маршрут мы проложили - он включал в себя пешую часть от Ванавары до Верховьев реки Южная Чуня протяженностью свыше 120 километров, проходившую через две точки для взятия проб грунта, и водную - по Южной Чуне до Стрелки на Чуне, протяженностью свыше 210 километров, охватывавшую четыре контрольные точки. Таким образом, мы шли в поход по Сибири "не белыми воронами", как называют геологи путешествующих по тайге туристов, не обремененных никакими проблемами, кроме спортивных, а стали равноправными участниками научной экспедиции, решавшей интересную историко-геолого-географическую задачу. К тому же помощь в транспортировке наших грузов помогала нам снизить и так достаточно высокую нагруженность участников похода, немаловажно для нас было и частичное облегчение наших финансовых проблем.

Леша, со свойственной ему обстоятельностью, готовил команду к лишениям дальнего путешествия: не раз мы ходили на азимутальные тренировки с тридцатикилограммовыми рюкзаками по дальним болотам Калининской области, но чаще по ближним болотам, простиравшимся сразу за рекой Дубной, на местах нынешних садовых участков "Сатурн-1" и "Сатурн-2" в сторону Старого Двора.

В этих походах мы не понаслышке познавали, что "груз-это радость" - из афоризма Леши, который он неоднократно произносил, набивая свой рюкзак дополнительной порцией кирпичей, не менее, чем в полтора раза, превосходившей нашу.

Кормление комаров, распугивание глухарей и преодоление болот в 2-3х-дневных тренировках в окрестностях Дубны помогли нам познать предстоящие трудности еще до выхода на таежные тропы. Очевидно вследствие этого, а также по различным уважительным причинам, к началу отъезда на маршрут, из многочисленного отряда желающих покорять просторы матушки-Сибири настоящих "комароустойчивых бойцов" осталось только пять человек (А. Мартынов - руководитель, В. Снятков, А. Номофилов - все из ЛВЭ ОИЯИ, Н. Долгова с левого берега Дубны и Е.Фетисов - из ФИАНа ,Москва).

ХРОНОЛОГИЯ ЭТАПОВ НАШЕГО ПУТЕШЕСТВИЯ:
24-28 июля. Дубна-Москва-Красноярск (электричка, поезд).
29-30 июля. Красноярск - Стрелка на Енисее(теплоход"Латвия").
30-31 июля. Стрелка на Енисее(место впадения Ангары в Енисей)- Богучаны (на Ангаре,на теплоходике "Капитан Меркурьев").
31 июля-1 августа. Богучаны-Проспихино (Ангара, катер "Нарын").
1 августа. Проспихино-Балтурино (Ангара, катер "Свободный").
2 августа. Балтурино-Недокурино (Ангара, катер"Находчивый").
3 августа. Недокурино-Кежма (Ангара, катер"Ангара").
3-6 августа. Кежма (из-за лесных пожаров, большой задымленности в эти дни не летают самолеты и мы осваиваем жизнь в местах красочно описанных, впоследствии в известном романе А. Рыбакова "Дети Арбата". В дни нашего похода в эти отдаленные края выселялись тунеядцы и девицы легкого поведения.
6 августа. Самолетом АН-2 вылетаем в поселок Ванавара на Подкаменной Тунгуске, район падения Тунгусского метеорита.
6-9 августа. Ванавара. Общение с представителем Комитета по изучению Тунгусского метеорита Б.И. Вронским, снятие кроков маршрута нашего похода от Ванавары до Стрелки на Чуне в местной геологической партии, подготовка к пешему переходу Ванавара-Верховья реки Южная Чуня.
9 августа. Заброска вертолетом МИ-2 байдарки и запасов продуктов в Верховья Южной Чуни(в cопровождении Е. Фетисова). Выход на тропу Ванавара-Балайдекит. Дошли до ручья Канычи.
10 августа. Прошли участок тропы от ручья Канычи до пункта Лобаз.
11 августа. Прошли участок тропы Лобаз-Сухая, ночевка.
12 августа. Переход-Сухая ночевка-река Лепыр.
13 августа. Переход-река Лепыр-долина реки Кучаки.
14 августа. Переход-долина р.Кучаки-река Пайга.
15 августа. Переход-Верховья р.Пайга-долина реки Береяпчана.
16 августа. Переход-долина р.Береяпчана-Верховье реки Южная Чуня (место впадения в Южную Чуню реки Балайдекит).
16-17 августа. Дневка. Собираем байдарку, пилим бревна, сколачиваем два плота, проводим часовую разведку на байдарке первой части нашего предстоящего водного путешествия.
18 августа. Начало водной эпопеи дубненской флотилии, состоявшей из байдарки "Луч", трехбревенчатого плота "КСИ-0" и четырехбревенчатого плота "четыре звезды".
18-23 августа. Пройдена водная часть маршрута от Верховьев Южной Чуни до ее наиболее крупного притока - реки Ирикта.
24 августа.Дневка. Рыбалка, охота. Разделение на две команды: пешую (А. Мартынов, А. Номофилов, Н.Долгова)и байдарочную (В. Снятков, Е. Фетисов).
25-28 августа. Водная часть маршрута: река Ирикта-Стрелка на Чуне.
25-29 августа. Пешая часть похода: река Ирикта-Стрелка на Чуне.
29-31 августа. Загораем в Стрелке на Чуне. Не летают самолеты.
1 сентября. Вылетаем: Стрелка на Чуне-Ванавара(АН-2).
1 сентября. Вылетаем: Ванавара-Кежма(АН-2). Кежма-Красноярск(ИЛ-14).
2-5 сентября. Красноярск-Москва(поезд). Москва-Дубна(электричка).

СТРАНИЦЫ ИЗ ДНЕВНИКА УЧАСТНИКА ПЕРВОГО САМОДЕЯТЕЛЬНОГО ПОХОДА ДУБНЕНСКИХ ТУРИСТОВ ПО МЕСТАМ ПАДЕНИЯ ТУНГУССКОГО МЕТЕОРИТА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ СИБИРИ В 1962 ГОДУ ВЛАДИМИРА СНЯТКОВА.

24 июля в вагоне поезда"Москва-Красноярск" мы отправились в дальнюю дорогу.

Под стук колес мы читали, делились приобретенными сведениями по Тунгусской проблеме, ходили в вагон-ресторан обедать, играли в шахматы, болтали с соседями, которые с интересом слушали о нашем предстоящем участии в экспедиции Комитета по изучению таинственной тунгусской проблемы в далекой Эвенкии.

Из тамбура вагона частенко доносились песни классического репертуара, которые отрабатывал непременный участники солист Дубненского прославленного хора, наш собственный Иван Сусанин - Алексей Мартынов. Частенько, убивая время, присоединялся к Леше и я, разбавляя классические мотивы песнями из альпинистского и студенческого репертуара.

26 июля мы прибыли в Красноярск и сразу же отправились на пристань, чтобы узнать, как мы сможем добраться до Стрелки на Енисее(место впадения Ангары в Енисей). Далее, по имеющимся у нас сведениям ,мы могли на местном теплоходе отправиться вверх по Ангаре до поселка Кежма, а оттуда- на самолете, до места базирования экспедиции Комитета по изучению метеоритов - поселка Ванавара. Такой маршрут позволял не только совершить увлекательное путешествие по Енисею и Ангаре, но и вписывался в наши финансовые возможности.

На пристани нас ожидали не очень утешительные вести: в Стрелку мы сможем отправиться только 29 июля на теплоходе "Латвия", а наш вояж по Ангаре находится под большим сомнением: из-за засушливого лета река очень обмелела и регулярные рейсы теплоходов отменены.

Добраться до Кежмы можно было только на попутных катерах. Местные авиалинии были парализованы из-за бушующих по всей территории Красноярского края лесных пожаров и высокой задымленности. Но решение наше было непоколебимо: маршрут до Ванавары не менять.Билеты на теплоход "Латвия" были куплены, а оставшиеся до отплытия дни мы решили посвятить знакомству с Красноярском и его окрестностями: посетить строящуюся Красноярскую ГЭС, ознакомиться с известным местным заповедником - "Красноярские столбы".

В этот же день мы походили по улицам Красноярска 1962 г., который в своей архитектуре сохранил колорит купеческой дореволюционной России, посмотрели в местном кинотеатре модный ковбойский кинобоевик "Великолепная семерка" и отправились ночевать на пристань.

Следующим утром мы на автобусе добираемся на стройку коммунизма - Красноярскую ГЭС. В месте стройки, водный поток Енисея проходил по временному руслу, через "проран" шириной 150-200 метров. Здание ГЭС было, в основном, уже построено, но многочисленные гигантские МАЗы КрАЗы непрерывным потоком сновали по будущему дну ГЭС, подвозя различные материалы.

Бригады арматурщиков, бетонщиков укрепляли новое русло Енисея.

Нам разрешили побывать в зоне строительства, походить по дну, по которому вскоре водная мощь Великой Сибирской реки должна будет утремляться в электротурбины Красноярской ГЭС. Ознакомились мы и с гигантским бетонным "корытом", с помощью которого будет осуществляться проводка судов через шлюзы электростанции. Несмотря на сильное течение Енисея, мы не упустили возможность искупаться в его пока еще полностью необузданном потоке выше будущего нового русла.

ВНИЗ ПО ЕНИСЕЮ НА БОРТУ ТЕПЛОХОДА "ЛАТВИЯ"

Впечатлений от Великой стройки было много: и количество задействованного транспорта, людей, и красоты Красноярской теснины, в которой формировался комплекс сооружений будущей ГЭС. Вечером мы вернулись в город, назавтра нам предстояло побывать в Красноярском государственном заповеднике "Столбы", который расположен на северо-западных отрогах Восточного Саяна, между притоками Енисея Базаихой, Маной и большой Слизневой.

Как мы видели при посещении Красноярской ГЭС, на той стороне Енисея, среди зеленого моря хвойной тайги вздымаются огромные, причудливых очертаний каменные утесы - так называемые Красноярские столбы. По рассказам знакомых красноярских альпинистов, я знал, что на территории заповедника насчитываются около 100 скал экзотической формы. Соответственно внешнему виду и местоположению скалы имеют названия: "Перья", "Дед", "Воробушки", "Львиные ворота", "Ферма" и.т.п. Благодаря такому прекрасному горному полигону Красноярск всегда славился своими скалолазами, которые превратили скалолазание в новый вид спорта. В Красноярске скалолазы называют себя "столбистами". Не раз чемпионами страны по альпинизму и скалолазанию становились красноярцы, прошедшие школу столбистов. Из среды красноярских столбистов вышли известные советские альпинисты - братья Виталий и Евгений Абалаковы, неоднократные чемпионы СССР по альпинизму.

Их именами названы рюкзаки, пояса, крючья - они являлись первыми конструкторами альпинистского снаряжения, ставшего верным помощником горовосходителей.

Интересно, что у красноярских столбистов наиболее популярной обувью на сложных скалолазных маршрутах являются обыкновенные резиновые галоши.

Наутро 28 июля на автобусе мы добрались до города Снежинска, что расположен на противоположной стороне Енисея, напротив ГЭС. Отсюда мы и отправились в эстетический район заповедника, где на небольшой площади находятся скалы: "Дед" (за свое сходство с головой сурового старика с высоким лбом, "1-й и 2-столбы", "Перья", напоминающие воткнутые в землю перья гигантской птицы.

Побывав на "4-м столбе", мы увидели чудесную панораму всего этого скального района и бескрайнего моря тайги.

На этом закончилась экскурсионная часть нашего путешествия. 29 июля, в 14-00, мы ступили на палубу теплохода "Латвия" и отправились вниз по Енисею, до Стрелки - месту его встречи в районе города Енисейска с воспетой в песнях Сибирской многоводной красавицей - Ангарой.

"Латвия" - комфортабельный теплоход, который совершает регулярные рейсы от Красноярска до Игарки, на нем организованные туристы получают впечатления от прохождения по водам Енисея в двух, и более местных каютах, при наличии столовой-ресторана и кают-компании. Мы довольствовались палубными местами. В Стрелку мы должны прибыть на следующий день, в 7 утра.

Могучий поток Енисея, с немалой скоростью течения, нес наш теплоход мимо скалистых берегов, на которых то и дело просматривались подъезды к каким-то промышленным сооружениям. Мы наблюдали, как по берегу Енисея, по железнодорожной колее, медленно проходили составы из десятка-полтора платформ с упакованными грузами и скрывались в прибрежных каменных гротах за могучими стальными воротами. Мы, конечно, знали происхождение этих таинственных сооружений, о которых не упоминалось ни в одной из имевшихся у нас карт - здесь ковалось атомное оружие нашей страны - это был объект под названием Красноярск-26.

30 августа
Оказавшись на причале Стрелки, мы получили подтверждение, что безмятежное путешествие на рейсовом теплоходе по Ангаре до Кежмы невозможно, т.к. местный небольшой теплоходик "Капитан Меркушев" может доставить нас только до пристани Богучаны, а до Кежмы - предстоит добираться попутными катерами: Ангара безнадежно обмелела. Тревожной была и информация о трудностях местной легкокрылой авиации(АН-2)-из-за дыма от лесных пожаров, видимость на многих аэродромах не позволяло осуществлять регулярные рейсы. Но все же нам уже начало везти, "Капитан Меркушев" отходил в Богучаны из Стрелки именно сегодня, 30 июля и в 12-00 мы уже отчаливали, отправляясь в свой авантюрный вояж в верховье Ангары.

По первым впечатлениям от многоводной и необъятной Ангары было трудно представить, что на каком либо своем участке она может быть несудоходной.

А вот пелена едкого дыма от лесных гарей становилась все ощутимей - через нее тускло просматривало солнце. Но под размерные всплески нашего колесного теплоходика, чем-то напоминавшего "Cеврюгу" из кинофильма "Волга-Волга" ("огромные колеса и ужасно тихий ход"), мы обсуждали возможные варианты нашего дальнейшего пути от Богучан, временами отрываясь для обозрения открывавшихся перед нами красот нижней Ангары.

Изредка наша посудина причаливала к пристаням редких деревушек. Обычно на высоких берегах располагалась череда пятистенных домов с высокими ставнями. На пристанях нас встречали громким лаем местные, страдающие от безделья псы, да иногда на пристанях маячили одинокие фигурки людей, вполне цивильно одетых, которые, надо полагать, имели много свободного времени. Если мы сходили на берег поразмяться, то эти люди (молодые женщины и мужчины), узнав что мы из Москвы, активно обращались к нам с расспросами о новостях московской жизни.

Из общения с ними, мы узнали, что это, в основном, высланные из Москвы жертвы указа о борьбе с тунеядством. В основном, это были девицы легкого поведения, а также валютчики, картежники, маклеры и т.д. Не все они могли адаптироваться к суровой сибирской жизни, да и выбор занятий был невелик: работа в местном колхозе или на пристани, "без вин, без курева, житья культурного". Как нам говорили, местные женщины категорически протестовали против направления в их края девиц легкого поведения, опасаясь их влияния на моральный облик местных мужиков.

На одной из пристаней с нами долго вел беседу известный в Москве специалист по ипподромным делам, рассказывая нам о тонкостях ставок на фаворитов в забегах, о денежных суммах, проходящих через эту азартную лотерею.

31 августа наш теплоход прибыл в конечную станцию назначения - пристань Богучаны, далее регулярное сообщение по Ангаре отсутствовало.

Предстояло продолжать наше путешествие, как говорят, "на случайных перекладных". Богучаны - довольно большое поселение на Ангаре, в этом месте водный поток суживается и в ближайшей пятилетке, как нам рассказывали местные жители, здесь начнется строительство Богучанской ГЭС, входящей в ангарский гидротехнический каскад, начинающийся с Иркутской ГЭС.

В ожидании попутного катера мы изловчились на пляже изготовить на костре наш скромный туристский обед, который был очень кстати после надоевшей сухомятки. Вскоре после обеда, Леша Мартынов принес добрую весть: через час мы отправляемся на катере "Нарын" до пристани Проспихино. В этот вечер мы прошли створ будущей Богучанской ГЭС и под мерный стук катерного движка проспали ночь в одной из кают катера, любезно предоставленной нам капитаном "Нарыма".

1 августа
Расположились на песчаной косе у пристани Проспихино.

Развели костер. Готовим завтрак, переходящий в обед. Над нами высокий берег и ряд изб с сарайными пристройками. Местная прибрежная дорога уходит куда-то в тайгу. Народу вокруг мало, все заняты своими делами, даже тунеядцев на пристани нет. В большом прибрежном бараке, где располагается местная администрация ,Алексей Степаныч узнал, что назавтра мы сможем отправиться на местном катере "Свободный" до селения Балтурино. Вечер проводим на берегу Ангары, у костра.

Послушать наши песни собралось, как на концерт, почти все население этого глухого уголка, в том числе и три девицы, пострадавшие из-за хрущевского указа. Девицы жаловались, что в этой глуши, хотя их и послали на трудовое перевоспитание, но они не могут найти приложение своим силам. C тоской в голосе они рассказывали о своих попытках потрудиться на местной молочной ферме. С их слов, эта благородная попытка вызвала протест как у женского полу, так и у мужского полу аборигенов: женщины, естественно, ревновали своих мужиков к "расфуфыренным" московским вертихвосткам, а мужики обвиняли их же в том, что из-за их "тлетворного" влияния бабы стали отлынивать от своих домашних дел, раскрашивают себя и "пьют с утра до ночи чаи".

2 августа
Поутру над Ангарой стоял густой туман, запах гари несколько ослаб, что возродило у нас надежду, что местная авиация в ближайшее время возобновит свою работу. Мы дружно оккупировали небольшой катерок с гордым названием "Свободный", расположились на лавочках вокруг рубки управления с молодым пацаном-капитаном и в 7-00 отправились вверх по матушке-Ангаре. Шли, преодолевая шиверы, а иногда и почти пороги.

В этом стесненном небольшими прибрежными скалами участке Ангары значительно возросла скорость течения(не даром где-то здесь будет строиться ГЭС). Молодой матрос, помощник капитана рассказывал нам о коварстве Ангары, о различных событиях и приключениях происходивших на просторах и порогах интересной сибирской реки.

Поздно вечером мы причалили к берегу (капитан сообщил, что в темноте небезопасно проходить этот участок реки, и лучше сделать это на свежую голову поутру). Под палубой в трюме нашлось свободное место - и мы, несмотря на тесноту и аромат рыбных запахов, вскоре погрузилось в сон, под размерный шум ожидающей нас впереди ангарской шиверы.

Часа в четыре утра, капитан Коля объявил подъем, и мы быстро отчалили, почти сразу оказавшись в объятиях противодействующего мощного течения Ангары, в форватере, напичканном могучими валунами. Несмотря на молодость, наш капитан с похвальным мастерством проходил все каверзные места ангарского порога, моля, как он нам потом говорил, "чтобы не заглох движок". Но пока фортуна нам благоприятствовала - и мастерство капитана, и ясная погода, и cостояние нашего плавсредства.

Примерно, в 14 часов 3 августа впереди по курсу показались избы и постройки селения Балтурино.

3 августа
В Балтурино нас ждала редкая удача: через полчаса отправлялся в Недокурино, что примерно в 50 километрах от цели нашего ангарского плавания-селения Кежма, большой катер "Находчивый". После непродолжительных переговоров с бывалым капитаном, которому Леша для убедительности предъявил письмо Комитета по метеоритам с просьбой о всевозможном нам содействии, мы стремительно погрузили наши становящиеся тощими рюкзаки на катер, и, помахав ручками транзитному Балтурино, отчалили в Недокурино.

Капитан "Находчивого", Александр Николаич, оказался разговорчивым сибирским мужиком, как будто из известного послевоенного кинофильма"Сказание о Земле Сибирской", воевал, водил катера по Ангаре уже более 30 лет.

Он показал нам лоцманскую карту фарватера Ангары, по которому ходит по полной воде маршрутный теплоход от Иркутска до Стрелки на Енисее. Объяснил, какие шиверы и открывшиеся пороги проходили мы в эти дни на катерах по малой воде. Узнав о целях нашей экспедиции, он поделился своим пониманием тунгусской загадки, сообщив,что в Кежме еще живы несколько человек, которые являются очевидцами событий 30 июня 1908 года. В общем, это был очень интересный человек, который живо комментировал нам все события, которые происходили на нашем пути.

Не жалел он и слов полового значения в адрес нашего партийного лидера, когда комментировал наши впечатления от встреч с жертвами закона о тунеядцах. По его мнению, воспитывать их в этих краях бесполезно и ссылка неприспособленных к суровой сибирской жизни людей только озлобит их и даст противоположный результат. А вольные нравы этих людей только внесут смуту в суровые умы сибиряков, резюмировал он.

Участок от Балтурино до Недокурино, несмотря на его насыщенность

Препятствиями (шиверы, открывшиеся по малой воде валуны, сильное встречное течение), благодаря опыту нашего капитана были пройдены без каких-либо особых приключений. Темное время суток катер пережидал, причалив к берегу на несколько часов, до рассвета. Мы проспали эту ночь в небольшом кубрике, любезно представленном нам капитаном, в котором, обычно, команда катера из трех человек собиралась на обед. Без особых приключений, сравнительно рано, около 10 часов утра 4 августа, мы благополучно причалили к пристани Недокурино.

4 августа
Это небольшое прибрежное селение мало чем отличалось от многих других, в которых мы уже побывали: крепкие сибирские избы с высокими ставнями, с хозяйственными пристройками, приусадебными огородами. Мы быстро организовали костер, чтобы побыстрее сварить горячую пищу - в два часа приходил ежедневный рейсовый местный катер из Кежмы. Если наш путь в Кежму был близок к завершению, то так необходимый нам дальнейший перелет в Ванавару вызывал по-прежнему большие сомнения: едкая гарь лесных пожаров застилало солнце, которое по-прежнему бледным пятном едва проникало сквозь дымовую завесу, окружавшую нас со всех сторон.

В этот же день, 4 августа, к вечеру, мы были в окутанной дымом Кежме. Первое, что мы узнали, ступив на долгожданную пристань: все рейсы с местного аэропорта уже в течение нескольких дней регулярно отменялись.

Для нас не было пути ни на север (в Ванавару),ни на юг (в Красноярск), нарастала перспектива Великого сидения.

Кежма - большое сибирское село, протянувшееся на несколько километров вдоль берега Ангары. Высокие, почерневшие от времени деревянные избы с традиционными ставнями на окнах, опять же приусадебные пристройки и огороды. Все это как будто из протазановских еще немых кинофильмов о российской деревне 20-x годов с добавлением сибирского колорита (глухие ставни, деревянные мостовые).

Отправившиеся на разведку в местный аэропорт Леша Мартынов и Женя Фетисов вскоре вернулись и подтвердили наихудшие прогнозы: cамолеты не летали, скопилось много пассажиров, жаждущих вылететь как на Юг, так и на Север.

По дороге они договорились с местной бабулькой о нашем постое в ее скромной избушке, и мы отправились с пристани на место ночлега.

5 августа
Наутро, 5 августа, перекусив, мы всей гурьбой отправились в аэропорт выяснять обстановку. Она оставалась по-прежнему нелетной. Взлетная полоса местного аэродрома позволяла принимать даже самолеты полярной авиации - ИЛ-14, но основным "воздушным извозчиком" местных авиалиний был вездесущий АН-2. Как мы прочитали в сводке синоптиков, видимость не превышала 200-500метров, при необходимой 1000-1500. Однако в сводке мы увидели проблеск надежды: метеорологи предсказывали в ближайшие дни наступление дождливой погоды, что обещало погасить активность лесных пожаров.

Мы отправились по протяженной кежменской улице, по которой бродила туча казавшихся бездомными псов, к центральной площади, где находилось сосредоточение местной общественной жизни: пара магазинов, клуб, почта.

Пополнили оскудевшие после водного путешествия запасы провизии: купили свежего хлеба, свиной тушонки, рыбных консервов. Отметили, что на полках в магазине стоят поллитровки с чистым питьевым спиртом стоимостью по 4 р.95 коп.: очевидно, возить водку в эти дальние края было не очень рационально. Каких-либо новостроек на улицах Кежмы с деревянными мостовыми, скрипящими, как половицы, мы не наблюдали.

В 80-ых годах, читая роман Рыбакова "Дети Арбата", я с интересом узнавал в краях, где развертывались события с его высланным героем, Кежму, увиденную нами в начале 60-х годов. Она мало в чем изменилась за два с половиной десятилетия.

В этот же день, по совету Мартынова, в порядке тренировки, мы собрали байдарку "Луч", которую мы волокли на наших спинах от Дубны и чудесно провели время на водных просторах Ангары. К вечеру начал накрапывать дождь.

У нас появились надежды, что полеты после дождя могут возобновиться. Алексей Степаныч вечером куда-то пропал: как выяснилось позже, он искал среди местных аборигенов очевидцев падения Тунгусского метеорита, и даже, кажется, кого-то нашел.

6 августа
Ночью прошел сильный дождь, и когда мы проснулись ,увидели, что задымленность значительно снизилась, сквозь кучевые облака проглядывало вполне приличное солнышко. Мы, наскоро перекусив, всей гурьбой бросились в аэропорт. Там нас ждало радостное известие: через пару часов в Ванавару отправляется АН-2. Однако желающих отправиться в этот таежный поселок оказалось значительно больше, чем он мог взять на свой борт, и Леше пришлось потрясать нашей спасительной бумагой Комитета по метеоритам, чтобы получить билеты и мы смогли улететь этим рейсом. При посадке возникла еще одна проблема: вес нашего груза превысил все нормы бесплатного перевоза и нам, чтобы как-то приблизиться к ним, пришлось извлекать из рюкзаков и напяливать на себя нашу теплую таежную одежду: свитера, ботинки, куртки, запихивая в их карманы различные железяки - от кружек и фотоаппаратов до топоров и фонарей.

Растолстевшие и обвешенные походным скарбом, мы, наконец расположились на металлических скамейках у круглых иллюминаторов на борту северного таежного труженика - воздушного извозчика, АН-2.

Итак, cегодня, 6 августа, мы в воздухе и берем курс на Ванавару. Внизу, под нами, тайга, с дымящамися очагами пожаров, водные просторы Ангары, излучинами уходящие за горизонт. Видны и печальные последствия пожаров: черные пролысины с обгоревшими стволами деревьев-гари. Лететь нам часа полтора. Самолет летит неустойчиво, то и дело проваливаясь в воздушные ямы.

Постепенно почему-то начинает выделяться вязкая слюна и в желудке становится неуютно. Пассажиры начинают обращатся к гигиеническим пакетам, заботливо распределенным между нами вторым пилотом, выполняющим по совместительству обязанности стюардессы. То, что полет на АН-2 значительно отличается от полета на современном лайнере - об этом у всех нас уже не было сомнений, когда наша стрекоза, сделав элегантный разворот, вышла на посадочную полосу, раскинувшегося на берегу Подкаменной Тунгуски, так называемого аэропорта Ванавары. Аэропорт Ванавары - это пустынное, поросшее травой поле, c земляной взлетно-посадочной полосой. На краю поля расположен барак – это "здание аэропорта". На краю этой поляны, окруженной чахлыми сосенками приютился маленький двухместный экспедиционный вертолет МИ-2.

Пассажиры АН-2, стыдливо отдав наполненное ими содержимое гигиенических пакетов окружившим нас местным псам, отправились по домам, а мы пошли к барачного вида зданию "аэропорта", чтобы узнать, а где же располагается правление экспедиции метеоритного Комитета. Нас направили в одно из помещений аэропорта, на двери которого была прикреплена бумажка с надписью: "Экспедиция". В комнате, за столом сидел пожилой человек в ковбойке, с прической под "фантомаса". Представившись, мы узнали, что перед нами один из руководителей разыскиваемой нами экспедиции Комитета по изучению Тунгусского метеорита - Борис Иванович Вронский.

Поскольку переговоры о нашем участии в экспедиции в Москве велись с Председателем Комитета Н. Флоренским, то Борис Иваныч оказался не очень информированным о нашем существовании, но прочитав нашу акредитацию от имени Главы фирмы, обещал нам всяческое содействие. Он рассказал, что в Ванаваре работает поисковая часть экспедиции, в основом состоящая из студентов.

Руководствуясь картой исследуемого района Подкаменной Тунгуски с нанесенной на ней сеткой, Борис Иванович каждый летный день отправлял в тайгу на вертолете три-четыре группы по два человека(обычно мальчика с ружьем и девочку),и они должны были выйти в указанную точку и взять пробу грунта. Вечером вертолет вылетал в тайгу и доставлял участников с пробами в Ванавару. Собрав десятка два проб, Вронский отправлял грунт на вертолете в поселок Муторай (расположен на Подкаменной Тунгуске),где базировалась основная часть экспедиции, оснащенная породообогатительной промывочной драгой, на которой и извлекались из проб частицы, остекляневшие в момент взрыва, предполагаемого кометного вещества. Мы еще раз согласовали с Б.Вронским маршрут дубненской группы и географические координаты точек, в которых нам предстояло взятие грунтовых проб: две из них приходились на пешую часть нашего перехода, а четыре - на водную.

Маршрут наш будет пролегать по старой "меховой" тропе, по которой еще в царское время ходили лихие купцы, собирая у местных охотников шкурки соболя, белки, лисиц и песца - в Верховьях Южной и Северной Чуни. - В настоящее время, - сказал нам Борис Иванович,- по этой тропе местные эвенки перегоняют домашних оленей на богатые пастбища в долине реки Пайга. По Южной Чуне нам предстояло сплавляться до ее слияния с Чуней Северной - места, где располагалась небольшая фактория - Стрелка на Чуне. Отправив добытые нами пробы грунта на промывку в Муторай для извлечения кометного вещества, мы могли возвращаться домой - на самолетах до Красноярска, далее до Москвы - на поезде.

От Вронского нам была необходима помощь в вертолетной заброске нашей байдарки и провизии в точку, недалекую от впадения в Южную Чуню ее правого притока - реки Берияпчаны, кроме того мы надеялись получить от него более подробную карту по маршруту нашего путешествия.

Обсудив все вопросы с Вронским, мы разбили две свои палатки рядом с лагерем экспедиции, расположенным почти на территории аэродрома.

Конец дня мы посвятили знакомству с Ванаварой. Ванавара - это поселок охотников и оленеводов. В поселке имеется питомник по разведению чернобурых лисиц и песцов. Мы прошлись по улицам ,покрытым из-за вечной мерзлоты, деревянными мостовыми и тротуарами. Опять те же добротные деревянные дома, клуб-центр местной культуры с показом кинофильмов, магазины с хлебом, крупами, консервами и питьевым спиртом, все как в Кежме. По улице вышли на берег Подкаменной Тунгуски, которую мы уже рассматривали с высоты птичьего полета при подлете к Ванаваре.

Широкая река с каменистым дном, довольно сильное течение несет ее воды в сторону многоводного Енисея.

7 августа
Следующий день, 7 августа, мы посвятили подготовке к выходу на тропу.

По рекомендации Б.И.Вронского мы связались с геологической группой, базировавшейся в Ванаваре, которая представила нам возможность снять кроки с их карт-полуверстовок. Масштаб карты позволял отслеживать по маршруту не только мелкие речушки и болота, но и ручьи.

Собрали мы и грузы, которые должны были забрасывать на вертолете: два рюкзака с байдарочными узлами, топор и пила для строительства плотов.

Пришлось для заброски докупить хлеба, круп, тушонки, тщательно их упаковать, чтобы таежное зверье ими не полакомилось.

Важным приобретением для нас оказались стальные скобы для стяжки плотовых бревен, которые нам презентовали геологи из своих запасов. Отправляя их на вертолете, мы очень рассчитывали, что они помогут нам сэкономить немало времени при создании плавсредств для сплава вниз по Чуне.

Пешком по тайге нам предстояло пройти более ста километров, мы планировали пройти эту часть маршрута за пять-шесть дней.

Исходя из этих сроков, мы сделали запас провизии на переход, учитывая, что количество продуктов будет уменьшаться, а груз будет возрастать из-за грунтовых проб, которые нам предстояло взять.

С учетом наличия палаток, теплых вещей, спальных принадлежностей и недельного запаса продуктов, максимальный вес рюкзаков при выходе на тропу на мужскую душу составлял 25-30 килограммов. Мартынов дополнительно нес на себе двуствольное ружье с запасом патронов. В этот вечер Леша решил потренироваться и отправился в направлении нашей будущей тропы с ружьем, поохотится. Через два часа он вернулся с добычей - небольшим рябчиком. Алексея гордо сопровождал один из многих окружавших наши палатки псов, доказывая своим видом причастие к удачной охоте. Пока мы решали, что нам делать с добычей, вороватый пес уволок рябчика в кусты и решил нашу проблему.

8 августа
8 августа ,несмотря на нашу готовность, Вронский нам вертолет не выделил, и мы стали все больше ощущать, что рассчитанный временной запас на наше путешествие безнадежно тает из-за потерянного времени на путь до Ванавары.

В этот вечер, после серьезного разговора с Борисом Ивановичем, в котором мы убеждали его, что мы находимся на грани возвращения домой ни с чем, т.к. сроки наших отпусков на исходе, он пошел нам навстречу, пообещав, что один из завтрашних рейсов вертолета он посвятит нашей заброске.

9 августа
9 августа, мы c облегчением вздохнули, приступая к загрузке МИ-1 нашими рюкзаками. Велико было желание всех членов нашей команды сопровождать заброску, совершить экзотический для нас полет на вертолете.

Однако исходя из грузоподъемности нашей стрекозы вне конкуренции, благодаря своим габаритам и весу, оказался Женя Фетисов. В девять утра вертолет оторвался от площадки и унося нашего счастливого друга, вскоре исчез за верхушками близстоящих сосен.

Поджидая Женю, мы не стали терять время: приготовили обед, окончательно распределили общественный груз по рюкзакам. В 12 часов вертолет возвратился.

Женя сообщил, что он выгрузил нашу заброску на берегу Чуни, спрятал ее от зверей в полуразрушенной избушке. Быстро пообедав, мы упаковали рюкзаки и в 14-00 вышли на тропу Ванавара-Балайдекит. Так началась долгоожидаемая нами главная часть нашего путешествия.

Погода ясная, теплая - двадцать градусов.

Настроение бодрое. Вес рюкзаков не более 30 килограмм. За нами увязался белорыжий пес, который ходил вчера на охоту с Лешей и спер добычу. Как ни пытались мы отогнать его обратно в поселок, он продолжал бежать за нами по тропе. Видно заглотав рябчика, он глубоко поверил в наши охотничьи возможности. Поняв, что прогнать пса домой невозможно, мы смирились с его присутствием в наших рядах, и после нескольких попыток придумать ему пристойное имя (Барабулька, Шарик, Бобик),наконец, назвали его по понятным только нам и членам Тунгусской экспедиции причине, женским именем - Проба.

Согласно имевшейся у нас карте-кроку, к вечеру мы прошли две небольшие речки - Ванаварку и Канычи, на берегу которой мы и организовали первую ночевку.

После ужина я попросил у Леши ружье и отправился в ближайший лесок.

Конечно, меня сопровождал Проба. Быстро темнело. Видел рябчика, стрелял - но мимо.

10 августа
По маршруту нас ждет переход Канычи-Лобаз. Прошли его с настроением, в хорошем темпе, благо силы еще не истрачены, а погода нам благоприятствует - тепло и солнечно. Тропа явно выражена, и неудивительно - регулярно летом по ней перегоняют оленей. Много бурундуков, которые, посвистывая, бегают по мелькающим перед нами соснам. Тайга на этом участке сухая, cостоит, в основном, из почти корабельной сосны, но попадаются ели и, конечно, лиственницы. За день прошли не менее двадцати пяти километров.

Часов в восемь встали на бивуак. Хорошая сытная, теплая ночевка.

11 августа
Переход Лобаз-Лепыр. Приближаемся к географической точке, где нам предстоит взять первую грунтовую пробу под номером 12 (нумерация согласно экспедиционной сетке). Строго по карте, Леша вышел в обозначенную точку, и первую пробу пришлось брать в сырой, с глинистым грунтом, низине.

Сняли верхний, так называемый "гумусовый" слой, толщиной 1,5 см,состоявший из перепревших листьев, сучков, мха.

Обнажившийся влажный глинистый грунт толщиной 2 см мы соскребли на площади 2x1,5 кв.м и загрузили в мешок, содержимое которого нам предстояло разделить еще на четыре мешочка(по числу мужиков). Каждому в рюкзак добавилось примерно по 7-8 килограммов (вес пробы оказался равным 29 килограммам).

По нагрузке на плечи мы поняли, что начался наш активный, полновесный вклад в астрофизику, в науку о метеоритах. После остановки на обед, всего через час после выхода на тропу, у нас произошло ЧП - нашего боевого пса Пробу укусила гадюка. Услышав скулеж, мы бросились на помощь, а Женя устроил над змеей самосуд. Попытки оказать собаке помощь ни к чему хорошему не привели. Мы пытались даже отсосать змеиный яд, но наш бедный Проба не желал бежать дальше по тропе, а тихонько поскуливая, смотрел на нас своими преданными глазами. Мы, мягкотелые интеллигенты, не могли бросить верного друга в беде. Приняли решение: по-очереди мужики будут тащить Пробу, вес которого добавлял на плечи не менее 10 килограммов.

Непредвиденные задержки в пути, а также переноска непредусмотренного дополнительного груза срывали график нашего передвижения, и несмотря на сухую,ясную погоду, мы вскоре поняли, что до Лепыра нам сегодня не добраться.

Уже темнело, когда тропа привела нас к остаткам эвенкийского чума.

При поиске места для палаток мы вскоре поняли, что нам грозит малоприятная сухая ночевка: как ни удивительно, но шагая по болотистой тайге (по карте мы видели, что предстоит преодолеть немало больших и маленьких болот, ручьев и речушек), в условиях наступавшей кромешной темноты мы оказались в абсолютно безводном месте. Зато вокруг располагались сплошняком заросли дикой красной смородины. Ужин всухомятку: в глотку без воды с трудом пролезали сгущенка, сало, сухари.

12 августа
Когда наутро выглянули из палаток, то с большим сожалением констатировали, что погода безнадежно испортилась - низкая облачность и беспрерывно льет крупный дождь. Тем не менее, вспоминая вчерашний ужин всухомятку, решили немедленно сниматься с ночлега и, только добравшись до воды, сделать остановку для завтрака. Проба, очевидно сбежал, согласно народной молве, на самолечение травами в тайгу, так как в ответ на наши истошные призывные крики мы довольствовались только таежным эхом, а искать псину в мокрых зарослях смородиновых кустов никто из нас не пожелал.

Как только мы собрали палатки, сильный дождь прекратился. Через полчаса после выхода наша тропа окунулась в сплошные болота, воды хватало с избытком. Тем не менее нашли место для разведения костра. Позавтракали и продолжили путь. Скучная пилежка, но в конце дня (около 5 час) прямо на тропе, проходящей через заросшую карликовой березой болотистую низину, заметили трех старых глухарей. Однако охота Алексею Степановичу не удалась.

Вскоре (через два часа) вышли на берег очень симпатичной реки Лепыр.

Немного сбились с тропы (проскочили вдоль берега реки до показавшейся эвенкийской ночевки). Прекрасное сухое место на берегу реки, много голубики и сухих дров. Решили здесь остановиться на ночлег.

Дождь, сопровождавший нас на большей части перехода, к вечеру прекратился.

Поужинали нормально с голубичным компотом.

13 августа
Переход р. Лепыр - р. Гулякон. С утра дождя нет, но и солнца тоже.

После завтрака вышли искать потерянную вечером тропу. При поисках наткнулись на охотничью избушку. Место в округе, по всем признакам очень богато для охоты (взлетают из-под ног стайки молодых рябчиков и глухарей).

Сожалеем, что не можем здесь организовать дневку - нет времени.

Тропу вскоре нашли, оказывается нам не надо было идти вдоль берега, а следовало, согласно крокам, идти прямо вброд через Лепыр.

Следуя по тропе, вышли на пустынное место - гарь, по которой нам пришлось идти километров 15. В три часа дня сделали перекус у стоявшей на тропе избушки с остатками пребывания здесь геологической партии (завезенные на нартах миниобогатительные машины, и т.п.). Далее тропа пошла через довольно приличный лиственичный лес, попадались сосны и кедры.

Пытались залезть на кедр за шишками (Мартынов), но на такое могучее дерево оказалось забраться не так просто. Стреляли по шишкам из ружья, но они очевидно были еще зеленые и не желали падать нам в руки.

Перед вечером (5-6 часов) вышли в долину реки Кучаки. Река очень неплоха и даже живописна на фоне заросших таежных берегов. C высокого берега открылась панорама бескрайней тайги. На берегу обнаружили эвенкийскую ночевку. Рядом брошен опрыскиватель - наверное аборигены при помощи его что-то делали с оленями, которых они перегоняют от ночевки к ночевке, следуя на летние пастбища.

Радостное событие: я оглядываюсь и вижу ковыляющего к нам на трех ногах, укушенного еще позавчера нашего пса - Пробу. После бурных выражений радости от встречи мы продолжили путь - прошли вброд небольшую речушку и через два часовых перехода (50 мин.идем, 10 мин. отдыхаем) сделали остановку на ночевку. После ужина, перед сном, разглядывая ночное небо (а оно не такое, как в горах) видели яркую звезду, которая быстро перемещалась по небосклону с востока на запад, делали предположение, что это американские спутники "Мидас" или "Дискаверер", а может быть и наши. Возможно, это был наш космический корабль "Восток-3", о запуске которого мы узнали лишь через две с лишним недели, добравшись до Стрелки на Чуне.

14 августа
Наутро нас разбудили истошные вопли Толи и Жени: "Олени, олени!"

Действительно, около нашей ночевки мирно паслись несколько домашних северных оленей. Они невелики и даже изящны - их ветвистые рога удивительно красивы. Отдав должное своим желудкам завтраком, вышли на тропу - и, почти сразу, пошел дождь. Местность, по которой проходил наш путь, оказалась сильно заболоченной - началась долина реки Пайга.

Потеряли тропу. Нашли тропу, сделав после привала резкий поворот вправо.

Бродим по болоту, принимая за тропу проплешины между кочек, считая их за остатки следов от прошедших здесь оленей. Из-под наших ног, со своеобразным фырканьем выпархивают более дюжины молодых глухарей. Леша от неожиданности несколько оторопел и не успел вскинуть ружье для выстрела, плакал наш ужин со свежатиной. Тропа неожиданно вышла на сухое место и уперлась в эвенкийский олений загон, пришлось для прохода его немного разгородить.

Тропа опять пошла по болоту (стали регулярно попадаться на пути кочки с желтеющими гроздьями морошки. Вышли на точку,где нам предстояло взять пробу №122. После долгого препирательства Леша и Женя пришли к соглашению, что интересы науки о метеоритах не пострадают, если пробу грунта мы будем брать не в низких, сырых местах, где большая вероятность наличия глинистой почвы, а в местах повыше, где больше шансов собрать более легкую пробу, состоящую из почвы песчаной.

Большинство нашей команды одобрило такой подход к проблеме, ибо он давал шанс каждому получить в свой рюкзак дополнительный груз-пробу значительно меньшего веса.

И действительно, выйдя на точку и осмотрев окрестности, мы взяли пробу на возвышенном месте, ее вес оказался ниже пробы №121 на 11 киллограммов(29 и 18), что нам добавило на душу всего по 4,5 килограмма.

Таким образом, чем ближе мы приближались к верховьям Южной Чуни, тем вес наших рюкзаков все больше возрастал, ибо количество и вес съеденных продуктов в 2-3 раза уступали добытой нами ценной научной субстанции. Рожденная в наших рядах новая методика сбора проб грунта обеспечивала нам облегчение в нашей повседневной борьбе с гравитацией и в то же время сохраняла нашу добросовестность перед наукой, которая подвигла нас в Тунгусский поход: ведь кометное вещество, образованное в результате событий июня 1908 года, равномерно покрывало всю площадь территории, по которой проходила наша тропа.

К вечеру дождь, сопровождавший нас на протяжении пути сегодняшнего дня смилостивился над нами и прекратился. Ночевку сделали, выбрав место посуше на краю большого болота. Наутро я все же вылил из своей палатки полтора литра болотной воды.

15 августа
Выйдя на тропу, форсировали болото, после чего местность несколько поднялась, идем по неплохому сосновому лесу, местами наблюдаем выходы почвы, похожей на грунт морского дна(галька, песочек). Начинает накрапывать дождь, комары и мошка неистовствуют. Идем в накомарниках, cмазываем лицо демитилфталатом, когда мошка в больших количествах забирается под сетку, противно маячит перед глазами и жужжа болезненно творит свое кровососное действо.

К концу дня сухие пейзажи опять сменились обширным болотом с возвышенностью в центре. Вышли на этот господствующий бугор. Болото окаймлено зарослями чахлой карликовой березы и высоких лиственниц. Вдали просматриваются рощицы стройных берез, как бы обрамляющие реку. По карте это должна быть река Береябчана. Теряли многократно тропу, в связи с чем идем по болоту широким фронтом, и обычно кто-то из нас находит под ногами эту теряющуюся в ковре мха тропу. Выйдя на берег болота, несколько раз поднимали небольшие стайки (по пять-шесть штук) молодых глухарок и вдруг нарвались на огромного черного, отливающего синевой глухаря-петуха. Вес его был, наверное, не менее 15-20 килограммов. Тяжело хлопая крыльями, он словно при замедленной съемке скрылся в ближайшем перелеске. У нас сложилось мнение, что Алексей Степанович просто пожалел такую красоту и не пальнул в него из своей пока бесполезной для нас двустволки. Болото постепенно перешло в полосу завалов из сухостойных деревьев. Вдали виднеется желанный сосновый лес. Прошли большой заболоченный ручей. Поздно, решили встать на ночевку. Мы с Толей, для разведки, прошли еще по тропе с полкилометра и видели, как она опять ушла в болото. Лагерь разбили на богатых зарослях голубики. Наломали березовых веников вместо елового лапника. Много комаров. Используем против них диметилфталат, а я и Женя Фетисов не снимаем накомарники. Леша, вырабатывая непреклонный характер, тренирует свою волю, демонстрируя полное пренебрежение к антикомариным атрибутам. А комаров столько, что, сделав замах пригоршней, можно захватить их такое количество, что, кажется, из него можно приготовить хорошую похлебку.

К ночи дождь окончательно прекратился, утомленные напряженным переходом мы после ужина просушившись у костра, быстро отошли ко сну.

16 августа
В 10 утра мы были готовы к выходу. Быстро прошли болото, которое мы вчера разведали с Толей, при выходе из которого опять потеряли тропу. В поисках тропы пришлось пройтись змейкой почти полкилометра, прежде чем мы ее нашли - и вскоре вышли на берег Бериябчанского озера.

Прекрасная панорама озера, у дальнего берега плавает белый лебедь.

Тропа существенно отклонилась на запад, в обход озера и лесной чащи. Вскоре вышли на противоположный берег озера, вспугнули лебедя, который тяжело поднялся и плавно размахивая крыльями улетел за окаймлявшие озеро лиственницы и сосны. Наверняка это озеро - старое русло реки, значит река находится совсем близко. Найденная тропа опять пошла вдоль болот, в ее достоверности мы не сомневаемся, так как она очень даже неплохо совпадает с картой-кроком и по компасу.

Наконец добываем первое перо. У края болота вспугнули трех глухарок. Я попросил у Леши ружье и, прикрывшись кустарником, росшим вдоль берега, подобрался к нескольким кедрам ,образовавшим опушку на противоположной стороне болота, куда полетели глухарки. Вижу, как одна из глухарок разгуливает по кедровым веткам. После выстрела глухарка начала падать, но у земли вдруг раправила крылья и скрылась в ближайшем лиственичном перелеске. Охотничий азарт охватил меня и бросился, наперевес с ружьем, за подранком через болото. Вскоре я почувствовал, насколько опасен бег по неразведанному изумрудному болотному ковру, колыхавшемуся у меня под ногами.

Но все обошлось благополучно, я вышел к прибрежным лиственницам и стал внимательно рассматривать их мохнатые ветки. Долгие поиски не дали никаких результатов и я, разочаровавшись, уже собирался возвращаться на тропу, но что-то заставило меня обратить внимание на лиственницу, одиноко стоявшую поодаль.

Подойдя к лиственнице, я увидел, что она стоит на высоком берегу реки - это была река Бериябчана, где-то здесь, невдалеке должна была быть наша заброска, к которой мы стремились уже почти неделю. Речка, шириной 10-15 метров, со стоявшими по берегам соснами и лиственницами, довольно быстро несла воды свои в нашу так долгожданную Южную Чуню. Но меня в этот момент интересовала только охота, и я стал внимательно рассматривать крону приглянувшейся мне лиственницы. Вскоре я обратил внимание, что сквозь хвою смутно просматривается что-то очень напоминающее очертания притихшей птицы. Недолго раздумывая, я вскинул ружье и выстрелил. Безмолвно, почти к моим ногам, упала рыжеватая довольно крупная глухарка весом не менее 2-3-x килограммов.

В связи с тем, что для нас это был первый дар тайги, и что это событие обещало нам разнообразие в нашем рационе от изрядно надоевшей тушонки, мои спутники встретили мой успех торжественными возгласами, cфотографировали меня с охотничьем трофеем в боевой позе. Наш Проба почти сразу изъявил свои претензии на добычу, и нам пришлось разочаровать его в этом.

Охотничий трофей - это ноша, которая не тянет, я уложил добычу в свой рюкзак и мы продолжили наш путь через болота и гати к нашей уже совсем близкой заброске. Однако вскоре нас ждало серьезное испытание - очень слабая тропа вывела нас на необычайно сырое болото. Здесь мы впервые прочувствовали, что значит не чувствовать почву под ногами.

В поисках тропы я неожиданно, пропоров болотный ковер, провалился в настоящую болотную трясину. Мне повезло - проваливаясь, я заклинился между двумя большими кочками. Используя их, как точку опоры, я смог выползти на ковер и добраться до более надежного места. Пришлось идти с шестом, соблюдая повышенные меры предосторожности. Тем не менее, после Бериябчаны все более чувствовалось приближение большой реки: тайга состояла из более крупных хвойных деревьев, над головой то и дело пролетали в одиночку и парами белые лебеди, непрерывные болота прерывались большими участками суши с каменистым грунтом. Много клюквы и брусники. Встречаются заросли красной смородины. Ярко выраженной тропы по-прежнему не было. Наверное, эвенки в эти края редко гоняли своих оленей. Еще пара переходов, во время которых находим тропу по старым зарубкам на деревьях, и вот впереди, сквозь чащу прибрежного кустарника мы увидели зеркало нашей долгожданной реки.

Здравствуй, Южная Чуня! Наконец мы до тебя добрались. Еще немного мы прошли вдоль берега и уперлись в избушку, около которой протекал, впадающий в Южную Чуню ручей Балайдекит. На той стороне реки виднелась полуразрушенная избушка, в которой Женя Фетисов спрятал нашу вертолетную заброску c продуктами и байдаркой. Первая часть нашего маршрута п. Ванавара - Верхняя Чуня завершилась к 4 часам 16 августа 1962 года.

Отсалютовав Южной Чуне одним залпом из охотничьего ружья, мы перешли ее вброд и разбили лагерь на солнечной стороне, у избушки с заброской.

Все продукты и атрибуты нашего хозяйства оказались в полном порядке. Сделали групповое фото. Cтали капитально обустраивать наш лагерь: здесь нам предстояла дневка и строительство плавсредств для водной части нашего путешествия.

ИТОГИ НАШЕГО ПЕШЕГО ПЕРЕХОДА

Итак, успешно завершена первая часть нашего похода - мы на Чуне. Эта мало кому известная сибирская речушка шумела на шивере под нами. Пройденный по тропе от Ванавары путь теперь казался таким интересным, что было спорно под 35 килограммовыми рюкзаками, дождем и свирепым комариным буйством во время похода. Болота мы теперь рассматривали даже со спортивно-прикладной точки зрения: техники передвижения по кочкам, выбора наиболее проходимого места, методики быстрого выдергивания ног из трясины, а также делились опытом быстрого сбора морошки, клюквы, брусники, голубики и других ягод, попадавшихся по пути. Вспоминали, сколько боровой дичи мы могли настрелять и разнообразить ею наши обеды и ужины, но увы, опыта и времени для нормальной охоты у нашего основного добытчика даров природы, Алексея Степановича, явно не хватало.

С большим юмором вспоминалась обстановка, в которой брались наши первые пробы №121 и 122: как наш добросовестный исследователь микромира и шеф похода, действуя по принципу "груз это радость, и лучше больше, чем меньше", взял первую такую полновесную пробу, что остальные участники похода взвыли и стали пересматривать его методику взятия грунта при взятии пробы второй.

Благодаря пробам, вопреки логике туризма, вес наших рюкзаков после перехода к Южной Чуне, несмотря на немалое количество съеденной тушонки, всевозможных круп, сала и прочей снеди, не уменьшился, а увеличился на 10-15 килограммов.

Легко было об этом вспоминать, пройдя нелегкую дорогу, хотя, на самом деле подмокшие пробы значительно приближали наши носы, с которых капал соленый пот, к ковровому покрытию тунгусских болот. Вспоминали также, как находчиво на переходах залезали в лямки рюкзаков Женя и Нонна.

Сейчас, когда мы грелись на берегу под лучами северного солнца, даже сопровождавший нас в переходе дождь, в известной степени, казался нам неким благом: бодрил и разнообразил нашу суровую жизнь под рюкзаком. Не раз нам приходилось "ловить рыбу" - вычерпывать из палатки кружкой последствия проливного дождя, особенно от дождя нам досталось в болотах Гуликона. А комары, мошка? Не забыть нам уникальные тучи этих кровососов, о которых сейчас нам постоянно напоминала, несмотря на отросшую бороду, расчесанная в кровь физиономия Леши. Ведь даже намазав лицо и все обнаженные части тела демитилфталатом, получаешь некоторое облегчение от этих тружеников тайги не более, чем на час. Комариный гул сопровождал все этапы нашего перехода, как провода высокого напряжения ЛЭП. Для мошки накомарник не являлся преградой - и она, попадая под него, cвоим гнусным звенящим воем и маячанием перед глазами, давила на психику.

Но все это осталось позади, впереди - водная часть похода со своими приключениями! Ширина Южной Чуни в этом месте более 20 метров, течение вполне приличное, складывается впечатление, что мы сможем осуществить сплав по реке на легких плотах. Для лучшей ориентировки решили на следующий день произвести разведку реки, пройдя на байдарке до реки Бериябчана, которая впадает в Чуню в 5-6 километрах ниже нашего лагеря.

Полуразрушенная избушка, у которой мы разбили лагерь, стоит среди зарослей карликовой березы, невдалеке от большога массива засохшего листвиничного леса.

Ознакомившись с этим безрадостным зрелищем, мы пришли к выводу, что голые, сухие лиственницы могут быть не только хорошими дровами, но из них можно отбрать экземпляры, которые пойдут на изготовление бревен для плотов.

Не откладывая дела в дальний ящик, мы выбрали и спилили семь сухих лиственниц, из которых должны получиться отличные бревна для наших будущих плавсредств длиной четыре-пять метров. Конечно, семи бревен было явно маловато для создания полноценных плотов, но Леша и Толя, очевидно истратившие на пеший переход только малую часть своего неисчерпаемого запаса сил, умудрились при пилке сухостоя, именно на седьмом бревне, сломать нашу единственную двуручную пилу, ограничив тем самым плавучесть наших будущих плавсредств.

Но это уже не могло в этот день погасить наш оптимизм и радужное настроение от успешно завершенной части пути.

В этот, незабываемый и яркий солнечный день завершения пешей части нашего путешествия природа радовала нас не только хорошей погодой, но и обильными таежными дарами. Как я уже рассказывал, в моем рюкзаке уже поджидала своего участия в предстоящем праздничном обеде-ужине глухарка, выход же на Чуню почти сразу же порадовал нас шикарной рыбалкой: стоило Жене Фетисову вооружиться спинингом, как буквально за несколько минут, за три-четыре заброса, он выудил к всеобщему восторгу две щуки весом не менее, чем по паре килограммов. После такой удачи все наши силы были брошены на заготовку дров для костра, на помощь Нонне, чтобы разделать, почистить, порезать такое количество охотничьих и рыбацких трофеев. И вот уже ярко горит костер, булькает на огне в ведре что-то невероятно ароматное и, наверное, вкусное. Шкворчат на крышке от солдатского котелка большие куски щучатины.

Вскоре мы приступили к праздничному пиршеству: суп-лапша с глухариным мясом, в изобилии жареная рыба - какая благодать после обрыдлой тушонки, каши и макаронов. В этих условиях, даже сурово следовавший в пути правилам "сухого закона" Алексей Степаныч раскололся и плеснул нам в кружки по 25 граммов спирта в ознаменование свершившегося события. Дружно последовали тосты за шефа и вдохновителя нашего похода (Мартынов), за штурмана (Номофилов),за завхоза, казначея и повара (Н.Долгова), за главного рыбака (звание присвоено было Е.Фетисову, продемонстрировавшему свое незаурядное мастерство уже на Чуне, на глазах всех участников похода), не забыли и удачливого охотника и по совместительству летописца похода, автора этих строк.

Выпив в заключение ужина ведро компота и посидев у костра, нарушая таежную тишину песнями, мы в конце концов, утомленные переходом и событиями минувшего дня, разбрелись по палаткам отдыхать.

На следующий день нам предстояло: обработать спиленные лиственницы, сплавить напиленные из них бревна в заводь, скрепить бревна с помощью скоб в плоты, собрать байдарку и совершить на ней разведку вниз по течению Чуни на 5-6 километров,до впадения в нее первого от нашей стоянки притока - речушки Бериябчаны.

17 августа
Подъем в 8 часов. Утро встречает нас ярким солнцем. Погода отличная.

Слегка разогревшись физзарядкой, я сбежал с берега к реке и, пройдя шумевшую на камнях шиверу, бросился в бодрящую воду предшиверного плеса.

После завтрака Женя Фетисов и я собрали байдарку, подготовили все для водной разведки. С собой прихватили ружье и спиннинг, чтобы выполнять свои новые обязанности добытчиков. Леша и Толя сломавшие, накануне при пилке лиственниц пилу, решили обрабатывать стволы топорами.

Нонна суетится над составлением меню предстоящего обеда.

В 11 часов я и Женя отплыли в разведку.

Река имеет довольно приличное течение и быстро несет нас вниз, не требуя напряженной работы веслами. Уже через 500-600 метров, слева от нас мы увидели устье какого-то ручья, который мы сначала приняли за речку Бериябчану, но уж больно она оказалась немноговодной. Пройдя еще около километра, мы неожиданно увидели справа от нас устье довольно приличной реки, которая широким рукавом впадала в Чуню.

Исследовав устье, мы так и не смогли понять, почему такая речка не указана на нашей карте - скорее всего это, наверное, протока, соединяющая старицу-озеро, образованное старым руслом Чуни. Продолжаем наш водный путь. Все более убеждаемся, что река Чуня необычайно живописна. По берегам - опушки сосен, елей и лиственниц, все в зарослях кустарника. Дно реки каменистое, удобное для управления плотами с помощью шестов. Часты повороты с шиверами, переходящими в плесы длиной 200-300 метров. Встречаются островки, делящие струю реки на два, а иногда и на три рукава. Приходится выбирать наиболее многоводную протоку. На шиверах встречаются выходы отмелей, но все русло вполне проходимо для плотов.

Из прибрежных зарослей то и дело вылетают по три-четыре утки, которые взмыв вверх, скрываются за лесом. Там, очевидно, имеются озера-старицы, или болота с открытым водным зеркалом. Вот впереди показалась широкая песчаная отмель -почти что пляж. И что это? Видим огромные свежие следы с явно выраженными когтями. Это, несомненно, ловил рыбку или пил воду после смородинового пиршества хозяин тайги - Михал Иваныч. Продолжаем свое плавание: вот две огромные лиственницы, подмытые водным потоком, образовали своеобразную арку. Осторожно проходим под этим природным сооружением, от всей души желая, чтобы если оно надумает рухнуть в воду, то только не на нас. Но вот, слева показалась граница нашей водной разведки - устье реки Бериябчаны, отстоящее от нашего лагеря в шести километрах.

Почти не работая активно веслами, мы прошли это расстояние менее чем за час. Вывод однозначен: Чуня вполне проходима для небольших плотов, имеет приличное течение, особенно на шиверах. Течение будет хорошим помощником нашим плотогонам,ведь для перемещения, вместо весел придется толкаться шестами о дно. Глубина реки на разведанном участке пока невелика - в среднем не более 1 метра, дно невязкое, каменистое.

Делаем с Женей разворот и идем вверх, против течения. Приходится энергично поработать веслами – и уже через час с небольшим мы увидели за очередным поворотом наш лагерь у полуразрушенной избушки. К этому времени Леша и Толя обработали семь лиственниц: обрубили сучья, зачистили места для крепления бревен скобами. Бревна получились длиной дл шести метров, диаметром 30-35 сантиметров. Решено, исходя из наличия бревен, собрать два плота: один трехбревенчатый, другой - четырехбревенчатый.

После обеда сбрасываем бревна на воду и по воде собираем их в небольшой заводи напротив нашего лагеря. Мне пришлось окунуться не раз в рубашке и накомарнике в воду, транспортируя бревна в нашу бухту. Вода холоднющая, промерз до костей. Греемся на не очень теплом северном солнышке.

Но вот бревна в нашем доке.

Подгоняем бревна друг к другу и соединяем их железными скобами, предусмотрительно прихваченными еще в Ванаваре на строительной площадке геологического поселка. Трудно пришлось бы нам без скоб, они нам сэкономили минимум день на сборке плотов, не говоря уже о надежности этих наших плавсооружений.

Итак, к вечеру 17 августа, мы имели на вооружении два дредноута: 3-xбревновый, как оказалось, впоследствии, не очень устойчивый, и 4-xбревенчатый, более грузоподъемный. Так закончился этот насыщенный разнообразной работой день-дневка. Основная задача командой была выполнена: наша флотилия была почти укомплектована, оставалось изготовить и закрепить на плотах грузовые площадки для рюкзаков, изготовить шесты для управления нашими не очень поворотливыми сооружениями.

В этот день мы не имели возможности уделить время охоте, но Женя рыбой на ужин нас обеспечил.

После ужина посидели у костра, попели песни и вскоре над нашими палатками легла таежная тишина - нас ждал следующий напряженный день "отдыха".

18 августа
Погода отличная, на небе ни облачка. Искупались в нашем прилагерном плесе, вода очень даже бодрящая, но нам, дубненским моржам, это на пользу.

Позавтракав, приступили к работе: Леша и Толя стали устанавливать на плоты грузовые площадки. Я и Женя Фетисов поставляли им стройматериалы: благо, близлежащая лиственичная гарь сохранила множество обгоревших, но достаточно прочных стволов различного диаметра. Поскольку плоты уже были на плаву, нам нужно было подобрать для грузовых площадок десяток жердей диаметром 50-60 мм. Примерно такого же диаметра должны были быть шесты для управления плотами. К двум часам все плотницкие работы были закончены: над плотами, в их средней части, на высоте около метра возвышались площадки для расположения наших рюкзаков. Их наличие давало нам шанс, что при прохождении порогов, крупных шивер мы сохраним содержимое наших рюкзаков (одежду, палатки, спальные мешки, продукты и т.п) в сухости и сохранности.

Отобедав, стали готовиться к отплытию. Я не мог не удержаться, чтобы напоследок не посетить вполне крепкую охотничью избушку, одиноко стоявшую в зарослях кустарника на противоположном берегу.

Избушка постоянно привлекала наше внимание, но напряженный ритм пребывания на нашей "трудовой" дневке не оставлял свободного времени на эту экскурсию. Сейчас же, быстро перейдя Чуню по гребню шиверы, я оказался у потемневшей двери избушки, подпертой полусгнившим колом.

Избушка ладно срублена, имеет плоскую, с уклоном крышу. Внутри избы, вдоль стен - нары, посреди стоит стол с двумя лавками. На столе лежала записка, в которой говорилось, что четверо охотников с руководителем Сизовым, в июле 1957 года были здесь по заданию звероловного совхоза в поисках местопребывания пушного зверя - ондатры и отправились далее с этим заданием вверх по Чуне.

Согласно неписанному "закону тайги" на полке имелся запас круп, а также соль, спички. На полке мы также обнаружили номер газеты "ПРАВДА" от 23 июля 1954 года. На первой странице - отчет о физкультурном параде на стадионе "Динамо" в Москве, на фото изображена правительственная ложа в которой: Маленков, Булганин, Молотов, Хрущев, Сабуров, Шепилов и др. Интересно взглянуть на наших лидеров, на их единство, зная их последующую судьбу через всего каких-то восемь лет.

На нарах я обнаружил штук 20 заготовленных деревянных лопастей для весел.

Посоветовавшись с Алексеем Степановичем, которого как и меня заинтриговала и заманила в свои стены эта таежная избушка, мы решили заимствовать две пары лопастей, которые могут нам пригодиться для изготовления весел в низовьях Чуни, когда река станет многоводной и глубокой, с протяженными плесами.

В компенсацию заимствованного мы, следуя незыблемым законам тайги, диктующим правила поведения при посещении жилья в таежной глуши "бери только то, что тебе крайне необходимо, если что найдешь из оставленного в тайге, и сам не пожалей оставить излишков", мы оставили немного гречневой крупы, а также перетащили в избушку часть оставшихся у нас нарубленных дров.

В избушке оставили записку, что группа участников экспедиции по изучению Тунгусского метеорита - сотрудников ОИЯИ в составе пяти человек была в этих краях с 16 по 18 августа 1962 года по заданию Комитета по метеоритам АН СССР и взяли, по необходимости, две пары лопастей весел, которые могут понадобиться для транспортировки плотов в нижнем течении реки.

Для этих же целей взяли также немного гвоздей из обнаруженного запаса.

Около 16 часов по "нашему" времени, ибо за точность своих часов уже никто не ручался, началась погрузка нашего скарба на наши плавсредства. Грузим в байдарку все мешочки с пробами: проб пока две, но мешочков - пять. На совете решено, что на каждом плоту пойдут по два человека: на легком, трехбревенчатом, получившим название "КСИ-0" (по имени элементарной частицы, которую мечтал обнаружить в Дубне капитан плота Алексей Мартынов) пойдут Леша и Нонна; на тяжелом, получившем название "четыре звезды" (под этим интригующим именем Толя Номофилов имел ввиду интересное ядерное взаимодействие, Володя подразумевал под этим названием известную марку Армянского коньяка).

На плоты загружаем только свои личные рюкзаки, которые должны быть закреплены на грузовых площадках.

Также решено, что идти на байдарке будут попеременно, через день, уже проявившие себя в деле добытчики даров природы: Женя Фетисов и Володя Снятков, которые, возглавляя нашу флотилию, должны были заниматься не только разведкой нашего водного пути (предупреждать о порогах, шиверах, выбирать протоки),но и совмещать это с рыбалкой и охотой на водоплавающую дичь, имея на борту Лешино ружье, запас патронов и спиннинг с набором блесен разного калибра. Последний раз фотографируем этот гостеприимный уголок Сибири, который навсегда останется в нашей памяти: шумящая на камнях шиверы Чуня, по берегам две избушки, плес, наш залив-док - и в путь! Проба, который все эти дни дневки скучал, наблюдая наши плотницкие и другие работы по подготовке к сплаву, оживал только в минуты, когда мы предавались чревоугодию, особенно в обед и ужин, с нетерпением дожидаясь своей порции. Наверное, выжидая, он по-собачьи надеялся, что мы в ближайшее время займемся серьезной охотой, и тогда он проявит в этом деле все ,на что он способен.

Увидев, что мы продолжаем игнорировать настоящую охоту и загружаемся на странные бревенчатые сооружения, он, несмотря на наши приглашения выбрать устраивающее его плавсредство, отказался садиться ни на плоты, ни на байдарку, а предпочел бежать за нами по берегу, лаем предупреждая нас о своем присутствии.

Мы с Толей начинаем осваивать наши "четыре звезды", пытаясь догнать ушедших вперед Женю на байдарке и Нонну и Лешу на "КСИ-0". Только я с шестом встал на кормовую часть плота, как с грузовой площадки в воду летит мой рюкзак, который я в спешке забыл закрепить. Рюкзак закреплен, мы с Толей (он на носу, я на корме) пытаемся, толкаясь шестами о дно, набрать скорость и догнать скрывшихся за поворотом реки наших коллег.

Однако наша строптивая посудина, несмотря на наше чрезмерное старание, под воздействием водяных струй описывала посреди реки сложную траекторию, устремляясь совсем не по нашей воле от берега к берегу, амплитудно измеряя ширину реки. Только через час мы смогли наладить наше взаимодействие с Толей по управлению этим крайне неустойчивым плавсредством, не раз искупавшись в студеных водах Чуни.

Но вот мы все лучше и лучше ловим направление основного потока реки, синхронно взаимодействуя шестами на носу и корме. Стоящий на носу должен строго следить за положением плота в середине струи, а кормовой, упираясь о дно шестом, удерживает плот от разворота к берегу, и временами, когда плот выровнен, особенно на плесе, придает ему дополнительную скорость нажимая на шест не только руками, но и налегая на него всей массой своего тела. Течение здорово помогает нам в работе, особенно когда русло реки сужается на перекатах. Скорость временами очень даже приличная, наверное, не менее 10-12 км/час, особенно, когда мы энергично разгоняем нашу посудину, отталкиваясь от твердого дна.

Впереди слышим выстрел – ну, это, наверняка, Женя приступил к добыче даров природы. Идем дальше, уже наше мастерство по управлению плотом достигло таких высот, что мы начинаем воспринимать красоты пейзажей, открывающихся перед нами за очередным поворотом реки. Перед нами, из прибрежных кустов, выскакивает, стремительно перемещаясь на крыльях по воде, почти что андерсоновский "гадкий утенок" - молодой, еще не умеющий как следует летать, лебеденок, а немного спустя за ним припустил во всю прыть и второй.

Как потом выяснилось, это Женя разогнал этот непуганный молодняк, приняв их в наступавших сумерках за диких гусей и угостил их дробовым зарядом.

К их счастью, охотник оказался неискушенным и в них не попал. Пока проходим участок реки, который мы вчера с Женей уже разведали на байдарке. Показали ребятам сохранившиеся следы хозяина тайги на песчаных косах. В этих местах русло Чуни делает множество петель, так что все время приходится активно работать шестами, корректируя курс, чтобы не врезаться в берег, на который все время хочет вынести струя мощного течения.

Cтало заметно темнеть. Часов в семь решили искать место для ночлега. Из-за поворота опять раздались выстрелы ушедшего вперед Жени Фетисова. Вскоре мы его догоняем, он рассказывает, что справа от него внезапно открылась широкая заводь, в которой буквально в 10-15 метрах резвился выводок молодых уток. Одним выстрелом он обеспечил нам ужин из двух кряквушек.

Недалеко от заводи мы увидели небольшой островок, который перегородил часть реки на нашем пути. Поставив плоты, как мостки между островком и берегом, мы остановились на ночевку. На берегу достаточно сухо. Разбили палатки. Дров полно. Сготовили ужин. Подоспевший, бежавший по берегу Проба поживился утиными потрохами. Хороша оказалась лапша с утятиной, особенно после трудов праведных первого водного перехода и освоения плотогонного дела.

19 августа
Встали в восемь часов. В этот день мне предстояло быть разведчиком нашего водного маршрута на байдарке, совмещая это с охотой и рыбалкой. В моем распоряжении двустволка Леши и спиннинг. После вчерашнего освоения плотогонного мастерства, сопровождавшегося обильным купанием в не очень теплой чунской воде, плохо управляемым сплавом по воле волн с периодическими "касаниями" берегов под нелестные комментарии в адрес друг друга начинающих плотогонов, плавание на байдарке казалось настоящим раем. В руках у меня было двулопастное весло, которым я привычно управлял байдаркой, передо мной лежало заряженное двумя патронами ружье, под ногой было закреплено удилище спиннинга, а блесна следовала за байдаркой, поблескивая в струях Чуни. Прекрасная солнечная безветренная погода позволяла даже загорать, благо, что комары и мошка на воде снизили интенсивность своей кровососной работы. Зато в этих краях к ним, правда, уже в вечернее время, добавлялось еще не менее противное порождение тайги - гнус, вызывающий своими укусами нестерпимый зуд, из-за которого мы расчесывали в кровь места скопления этих микроскопических насекомых.

Тем не менее, без сомненья, плавание на байдарке по Верхней Чуне было самым эмоциональным и запоминающимся этапом путешествия.

Главная задача разведчика-байдарочника - вовремя предупреждать плотогонов о водных препятствиях, в правильном выборе основной речной струи при ее раздваивании. Отмеченные на карте три порога были еще далекими, опасность представляли каменные выступы речного дна на шиверах и упавшие в воду большие деревья. При обнаружении какого-либо препятствия я дожидался подхода плотов, и мы последовательно, друг за другом, преодолевали водную преграду.

В этот день мы проходили третью географическую точку взятия очередной пробы.

Пробу брали на высоком правом берегу. Алексей Степанович, почувствовав, что очередная проба не будет оттягивать плечи, так как она будет транспортироваться на байдарке, решил продемонстрировать с новой силой свою научную добросовестность: вес пробы составил 33 килограмма, который мы разместили в трех мешочках. В момент взятия пробы грунта мы услышали на противоположном берегу злобный лай нашего Пробы, который по-прежнему принципиально не желал использовать наши плавсредства и продолжал сопровождать нас, неутомимо выискивая путь в чаще прибрежного кустарника.

Лай вскоре перешел в тоскливый вой и скулеж, а потом и вовсе прекратился. С этого момента мы уже ни разу не встретили нашего таежного друга.

Какая трагедия разыгралась на противоположном берегу, так и осталось неизвестным. Ушел ли Проба к местным оленеводам или стал жертвой "хозяина" тайги осталось для нас таежной тайной, но нам стало не хватать нашего четвероногого спутника.

В этот день моя деятельность впередсмотрящего дополнилась также и богатой рыболовно-охотничьей удачей. Периодически из под моей ноги стремительно, с жужжаньем, разматывалась с катушки спиннинга леска с блесной: уже к обеду у меня под ногами в байдарке насчитывалась пара двухкилограммовых щук и пара крупных окуней. Рыбалка была просто потрясающей: между делом наловить столько рыбы! Казалось, наловить можно было столько-сколько захочешь. Систематически, через двести-триста метров я выпугивал из прибрежных кустов стайки уток, которые уходили вперед глиссирующим полетом на километр-другой. Наверное, это были, в основном, еще молодые утки, еще не освоившие технику полета. Исходя из такого количества водоплавающей птицы, нетрудно было даже неискушенному охотнику добыть к концу дня для приготовления ужина пяток утят-шилохвосток и крякв. Весь день нас сопровождали, пролетая над головами, пара белых лебедей. Пролетая с гоготом, они временами исчезали за прибрежными соснами и лиственницами, и вскоре возвращались: как будто не выпускали нашу флотилию из поля зрения.

Мастерство наших плотогонов росло с каждым часом. Несмотря, что скорость течения оставалaсь по-прежнему немалой, носовые и кормовые научились, зная повадки реки, держать плот в струе основного потока. Часов в семь вечера начали подыскивать место для ночлега, высматривая удобное место для причаливания, проходы в прибрежном кустарнике. Перед самым заходом солнца такое место найдено - и прекрасный таежный бивуак в сухом месте, костер, cуп с утками, жареная рыба, компот. Правда и в бочке меда есть ложка дегтя: комаров вполне достаточно и мы их привычно вкусно кормим нашей кровушкой и, по-возможности, уничтожаем, но основной дискомфорт вызывает гнус. Гнус обильно покрывает части тела, на которых выделяется пот, в виде темных пятен, состоящих из тысяч мельчайших мушек-кровососов. Особенно им нравятся части тела под ремешками часов, которые мы вскоре расчесываем в кровь. От гнуса не помогает даже обильная смазка кожи диметилфталатом. Стоически переносит эту напасть только наш таежный шеф Леша.

То ли я перегрелся на солнышке в течение дня, то ли сказалось купание первого дня водного перехода на плоту, но что-то перед сном я почувствовал себя не в своей тарелке, даже, может быть, появилась температура. Леша выдал мне какую-то таблетку, и я вскоре залез в палатку и заснул.

20 августа
Пока что с погодой нам просто везет. Утро безветренное, солнечное.

К десяти часам мы уже готовы к выходу. От моего болезненного состояния не осталось и следа. Тем не менее, команда предложила мне для закрепления здоровья, внеочередное плавание впередсмотрящим на байдарке. Я особенно долго не сопротивлялся и взялся за весло. В хорошем темпе мы продолжили сплав.

Река, принимая левые и правые большие и малые притоки, постепенно начала раздаваться вширь. Все чаще на нашем пути начали попадаться высокие берега со скальными выступами. Часто в этих скальных выступах мы наблюдали выходы различных рудных пород и Леша давал, как бывалый специалист-геолог, нам свои пояснения. Иногда в скальных образованиях сплошными массивами, нависающими над рекой, выступали плитами сланцы и пласты каменного угля.

Богатейший, но труднодоступный край! Наверное, сюда доберутся только когда построят ангарский гидрокаскад и проложат сюда железную дорогу. Есть за счет чего в Сибири прирастать могуществу России! А пока на быстро мелькающих перед нами берегах Чуни частенько просматривались брошенные cтоянки геологических партий, да изредка встречались избушки таежных охотников и пастухов-оленеводов. Наверняка, где-то совсем рядом располагались большие озера, пристанища диких гусей и лебедей, которые, встревоженные нашими голосами, возмутившими таежную тишину, постоянно летали над нашими головами вдоль реки. Не раз в течение дня мы видели не только белых, но и черных красавцев-лебедей. Рыбалка и охота на уток по-прежнему были великолепны. Стоило мне во время остановки на перекус забросить блесну, как туча кульбанов (рыба, очень похожая на наших толстопузых сазанов), бросилась за ее преследованием, чуть ли не выпрыгивая за ней на прибрежный песок. Добыть пяток кульбанов весом по 1,5-2 кг было делом 10-15 минут.

Уток также не стало меньше и, выполняя задачи водной разведки, я не забывал о поставке на стол дичи для нашего вечернего обеда, переходящего в ужин.

Увлекшись сплавом, мы в этот вечер несколько запоздали с выбором места ночлега и выбрались на берег уже в сумерках. Очередной походный день, наполненный яркими таежными впечатлениями, закончился.

21 августа
Погода продолжает нас радовать. Тепло и солнечно. В 10 часов все готовы к выходу. Уступаю место в байдарке Жене Фетисову, меняю весло на шест плотогона. Восстанавливаем взаимодействие в управлении плотом с Толей. Работа на корме существенно более напряженная, чем плавание на байдарке, т.к. требует постоянного внимания и усиленной работы шестом, как для удержания плота в основном потоке течения реки, так и для придания плоту дополнительной скорости, особенно при прохождении протяженных плесов.

Река становится все более многоводной, плесы все длиней. В среднем течении реки шесты уже часто не доставали дна и для их более эффективного использования приходилось прижиматься к самому берегу, который в этой части маршрута часто оказывался заболоченным, а дно вязким.

Шесты с трудом выдергивались из илистого дна. Скорость упала.

К середине дня достигли географической точки для взятия четвертой пробы грунта. Нашли достаточно высокое место с песчано-каменистым грунтом.

Проба получилась весом около 30 килограмм, разделили ее на три мешочка, навесили на них бирки и погрузили Жене в байдарку. Женя к вечеру обеспечил нам сытный обед-ужин: две щуки по 1,5 килограмма и три утки-крякши.

На бивуак стали часов в семь, что-то стало быстро темнеть, да и времени на приготовление ужина из дичи и пойманной рыбы требуется немало.

После ужина хватило сил посидеть у костра, попеть песни и посмотреть на звездное небо. Вечера становятся прохладней, напяливаем на себя всю теплую одежку. К одиннадцати часам все уже спят. Шумит на ближайшем перекате Чуня, изредка ухает и охает в тайге какая-то ночная птица. Заканчиваю эти дневниковые записи при cвете костра. И вот уже сопит в ухо отпавший в сон Женя.

Спокойной ночи!

22 августа
Сегодня я сменяю Женю на байдарке. Это почти что отдых. Можно осмотреться и регулировать скорость перемещения, на плесах передвигаться даже против течения.

Опять же по ходу - рыбалка и охота на уток. Можно позагорать под не очень жарким северным солнцем, пока плотогоны преодолевают длинные предшиверные плесы с малой скоростью течения. Постепенно все это превращается в нудную рутинную работу. К первому отмеченному на карте порогу при таком темпе передвижения, по нашим оценкам, мы выйдем к середине завтрашнего дня.

День прошел без особых приключений. В районе семи часов встали на ночевку.

Завтра мы проходим первый Чунский порог и выходим в географическую точку взятия пятой пробы грунта. Решено, что в месте впадения в Чуню крупного левого притока - реки Ирикта мы, наконец, сделаем первую настоящую походную дневку.

23 августа
Сегодня я опять с Толей на плоту "Четыре звезды". Плесы от шиверы до шиверы стали достигать километра и более. К тому же начал подниматься холодный встречный ветер - задышала нам в лицо надвигающаяся сибирская осень.

Лишь стоило нам снизить интенсивность работы с шестами, под влиянием встречного ветра наши плоты даже стремились пойти вспять. Скорость существенно снизилась и даже при интенсивной работе шестами, за час мы проходили не более километра - полутора.

Часам к двенадцати из-за поворота показалась Женина байдарка, и он сообщил нам, что следующий плес, протяженностью километра в два, заканчивается первым долгожданным порогом. Через час монотонной работы шестами мы увидели буруны порога, которые в месте слива треугольником разрезали спокойную поверхность плеса. Первым прошел через слив порога Женя и, получив порцию адреналина, причалив байдарку, прибежал помогать советами первому плотовому экипажу "КСИ-0".

Cравнительно благополучно Леша и Нонна провели свой плот через это первое серьезное препятствие. Cтали готовиться к входу в слив и мы с Толей. И вдруг мы увидели, как к нашему плоту подплывает наш байдарочник Женя: он решил еще раз получить удовольствие от преодоления водного препятствия теперь и на нашем плоту. Пытаясь залезть на плот, он развернул его поперек слива, и под влиянием мощного водного потока наш дредноут резко накренился, и Толю смыло в беснующиеся буруны порога. Женя же успел вылезти на плот, что несколько предохранило нас от неминуемого овер-киля. Вода подхватила нас с неожиданной силой, словно спохватившись, как это она не заметила нас раньше. Пенящаяся, танцующая, вздувшаяся гладкими темными подушками водяная стихия рисовала причудливые узоры на зализанных камнях. Берег понесся нам навстречу со страшной силой, зашатался, подпрыгнул неожиданно вверх. Но вот камни, которые только что нам мрачно угрожали, укротили бурное течение в основном русле и в нижней части водосброса образовался омут, в котором медленно кружилась вспененная вода.

Потом мы с трудом вспоминали, как, нарушив все писаные и неписанные правила прохождения водных преград, наш плот все же очутился в пенных волнах нижней части порога. В нескольких метрах впереди маячила голова барахтающегося в пене волн Толи с округленными глазами, из уст которого в адрес Жени доносились очень резкие и даже нелестные слова. Все, к счастью, окончилось благополучно, но Жене по полной программе пришлось выслушать за его авантюру немало нелицеприятных выражений от всей команды.

Немного ниже порога в Чуню впадал мощный правый приток, это по карте должна была быть река Ирикта. Вокруг были отличные сухие места, эта точка совпадала с местом взятия пятой пробы, и мы, к общему удовлетворению, решили сделать здесь долгожданную дневку. Несмотря на то, что времени было еще около четырех часов, мы стали искать место для бивуака, и вскоре у нас весело запылал костер - это наши водоплавающие - Толя и Женя приступили к сушке своей промокшей одежды, а мы стали разбивать палатки и заготавливать дрова для приготовления торжественного обеда-ужина по случаю предстоящего долгожданного дня отдыха. Женя извлек из байдарки настрелянных уток, быстро наловили рыбы на жаркое и начали помогать Нонне в кулинарном деле. В этот вечер мы дольше, чем обычно предавались хоровому искусству под управлением нашего шефа, получив для энтузиазма по "сто наркомовских грамм" в связи с прохождением более ста километров водного пути.

24 августа
В связи с дневкой я запланировал для себя спокойную утреннюю рыбалку в плесе перед порогом. По рассказам бывалых рыбаков в этом месте могут водиться не только крупные щуки, но и легендарная сибирская рыба - таймень. Не раз нам приходилось слышать от любителей сибирских деликатесов о необыкновенном вкусе и питательной ценности котлет, изготовленных из этой крупной и сильной рыбины.

Проснулся несколько поздновато по понятиям рыбаков Европейской части России, часов в семь. Утро солнечное, но прохладное. Лагерь спит безмятежным сном.

Вылезаю из палатки, беру спиннинг и пару запасных блесен. Продираюсь через прибрежный кустарник к пройденному порогу, вспоминаю авантюру Жени и что могло быть с нами, если бы плот перевернулся. Нашел хорошее место для рыбалки на берегу, метрах в двадцати выше порога. Сделал несколько пробных забросов блесны - и вот! Первая удача - на спиннинге необычайно крупный по нашим дубненским меркам окунь, весом больше килограмма. За полчаса на моем кукане пяток подобных красавцев. Но однажды, забросив блесну в плес недалеко от начала слива в порог, я почувствовал резкий рывок - и трещетка катушки спиннинга просигналила, что блесну захватило что-то очень крупное и очень сильное.

Cматывающаяся с катушки леска стремительно пошла против течения и остановилась метров через пятьдесят. Я стал медленно сматывать катушку - и то, что схватило блесну, очень тяжелое, стало медленно поддаваться и пошло в мою сторону.

Однако метров через десять леска опять рванулась вдаль.

Чтобы не дать оборваться леске, я опять отпустил катушку, побаиваясь при этом, что лески может и нехватить. Так несколько раз я подтягивал и отпускал зацепившуюся добычу, стараясь ее утомить и подвести к берегу. Наверное, только через полчаса пойманное чудовище начало проявлять чувство усталости и дало возможность подвести его под самый берег. В этот момент я уже мучительно думал, как я буду вытаскивать добычу на берег и даже начал тянуться за ружьем, прихваченным мной на всякий случай с собой.

И вот пойманная рыбина под самым берегом, поднялась на поверхность, и я увидел действительно чудовищно крупного тайменя длиной не менее 1,5-2-x метров.

Достаточно сказать, что его голова с раскрытой зубастой пастью, из которой он пытался выплюнуть зацепившую его блесну, была величиной не менее полуметра.

Увидев меня с ружьем наизготовку, рыбина сделала такой стремительный рывок, что прижатая ногой катушка спиннинга не сумела ослабить его силу и леска лопнула. Все это произошло так быстро, что я не успел нажать курок ружья - и пороговый таймень исчез в глубине плеса. Конечно, скептики могут не поверить этой истории, приняв ее за обычный рыбацкий рассказ, но что было, то было - экзотическая добыча была близка! После такой напряженной борьбы и потери более пятидесяти метров лески мне не захотелось продолжать рыбалку, и я отправился в лагерь.

Лагерь в этот день отсыпался, и только мой приход заставил путешественников покинуть палатки. В этот день нас поджидал, конечно, активный отдых: надо было починить порвавшуюся одежду, вымыться с мочалкой и мылом, приготовить праздничный обед-ужин, взять пятую пробу грунта, сходить с ружьем на охоту, привести в порядок дневниковые записи, а рыбы я уже наловил. Важно было принять новую стратегию похода: все яснее становилось, что темп нашего передвижения по Чуне катастрофически замедлился. Если в первые дни сплава в верхнем течении Чуни мы проходили в день 25-30 километров, то скорость нашего передвижения в последние два дня упала из-за резкого снижения cкорости течения на протяженных плесах, из-за увеличения глубины русла, заставлявшего нас для работы шестами прижиматься к берегам, где вязкое илистое дно делало эффективность этой работы близкой к нулю. Кроме того, в этих краях в ближайшие дни все более будет ощущаться дыхание приближающейся осени: возможен холодный встречный ветер, дождливая погода. Собравшись вокруг шефа, мы внимательно изучали по карте заключительную часть нашего водного перехода.

Оставшиеся до Стрелки 100 километров Чуня проходит по равнинной, болотистой местности, где скорость течения будет минимальной, а плесы еще более длинными. Если на байдарке с двумя гребцами этот путь реально пройти за три дня, то на плотах его не пройти и за неделю. По карте было видно, что эти километры Чуня набирала за счет петляния в тайге ,в то время, как Стрелка по прямой находилась от нас в сорока-пятидесяти километрах, которые реально, исходя из опыта нашего пешего перехода, можно пройти за два-три дня.

Коллективный анализ сложившейся ситуации, учитывающий, что отпуска наши были критически близки к завершению, продиктовал нам наиболее оптимальное решение: группа для дальнейшего продолжения похода делится на две - водную и пешую.

В пешую должны войти Леша, Толя и Нонна. В водную - байдарочники Володя и Женя.

Пешую группу решено было максимально разгрузить: все пробы грунта разместить в байдарке. Контрольный срок сбора групп в Стрелке был намечен на 28 августа.

После завтрака мужская часть нашей группы отправилась искать место для взятия пятой пробы грунта, которая увеличила наш научный груз еще на 30 килограммов.

Все же хороша дневка!

Без спешки приняли холодную речную ванну, погрелись на солнышке, сходили на охоту, подстрелив пару уток, предались чревоугодию, благо дичи и рыбы было достаточно, осмотрели окрестности. Ирикта, впадающая в Чуню почти напротив нашего лагеря, заметно добавила ей водной мощи. По берегам возвышались стройные сосны и лиственницы. Много завалов из полусгнивших, многолетних весенних наносов. Приятно посидеть на берегу и понаблюдать, как по вечерней водной глади реки гуляют, отлавливая комаров и мошку, рыбешки. Иногда слышен всплеск разгулявшейся крупной рыбы.

Над рекой часто пролетают лебеди, крупные северные гуси и, конечно, стайки уток, готовящиеся к предстоящему дальнему перелету. К вечеру, выполнив намеченное, мы понемногу начали готовится к завтрашнему выходу: разделили остатки продуктов, более компактно и равномерно разместили мешочки с грунтом в байдарке (их оказалось уже двенадцать, примерно по 10 килограммов каждый), смастерили еще одно байдарочное весло из лопастей, взятых из избушки ванаварских звероохотников. Пораньше легли спать: завтра предстоит тяжелая работа в новых условиях.

25 августа
Выходим в 9 часов. Переправили на противоположный берег нашу пешую команду.

Леша еще раз напомнил, в какой точке нам предстоит взять последнюю, шестую пробу грунта, и наши коллеги скрылись за прибрежным кустарником, взяв азимут в направлении Стрелки.

Мы с Женей разместились в байдарке: он - в носовой части, я - на корме.

Только сейчас мы поняли, насколько байдарка оказалась загруженной пробами и скарбом нашей экспедиции, а ведь нам предстояло через день добавить в нашу посудину еще 20-30 килограммов. Прощаемся с гостеприимной Ириктой, я вспоминаю непойманного тайменя - и мы уже работаем веслами. Некоторое время нам приходиться приноравливаться друг к другу для налаживания согласованной работы, а это очень важно, чтобы проходить в день в тяжелонагруженной байдарке по 30-40 километров.

День пасмурный, но дождя нет, легкий ветерок дует нам в лицо. Работаем веслами достаточно синхронно и активно. Правда Женя иногда дает "леща", и окатывает меня холодным душем. Через пару часов неожиданно из-за крутого поворота доносится шум второго порога. Порог - это шеренга зализанных течением валунов, протянувшихся через реку. Главный слив не отмечен устрашающими бурунами, и мы входим в него сходу. Убеждаем друг друга, что все известно, что нас ждет впереди. Но нарастающая скорость течения вскоре подхватывает нас и не оставляет времени на какие-либо предположения и сомнения! Чувствуем пятыми точками, как байдарка под бурунами нашла сглаженный камень. Вздрагиваем, ожидая, что этот толчок повредит днище.

Но все пока идет благополучно, да и что-либо предпринимать в этот миг практически невозможно. И вот препятствие уже, к сожалению, позади!

Осматриваем свою посудину: течей нет. Продолжаем наш сплав: через каждый час работы веслами минут десять сачкуем, рассматривая берега.

Как всегда кажется, что когда отсутствует ружье, утки садятся тебе на голову - и их можно сшибать палкой. К ужину выловили щуку и пару крупных окуней.

Часов в 7 стали надвигаться сумерки, подыскали на берегу достаточно высокое и открытое место с песчаным пляжем. Развели костер. У нас в изобилии концентраты супов, в связи с чем загружаем в ведро сразу три комплекта украинского борща. Жарим рыбу, замечаем, что соли остается совсем мало, надо экономить. Намахавшись за день веслами, мы моментально уснули под тихое журчание ставшей нам близкой сибирской красавицы Чуни.

26 августа
Подъем в 8 часов. В 10 выходим. День такой же пасмурный, как и вчера, но, слава богу, дождя нет. Где-то впереди сегодня нас ждет последнее серьезное препятствие - порог-падун высотой более метра. Чуня становится все более полноводной, шириной до 50 метров, течение почти не ощущается, сплошные плесы, даже не верится, что эту водную гладь вскоре возмутит каменистая гряда.

Чтобы поддерживать скорость 5-6 километров в час, обеспечивающую наше прибытие в Стрелку 28 августа, приходится энергично работать веслами. И вот впереди мы слышим нарастающий гул падающей воды. Причаливаем к берегу, чтобы выбрать наилучший путь преодоления этого препятствия. Плес пересекает каменистая гряда, переходящая в хаотичное нагромождение валунов. Однако в центре слива водный поток падает с высоты не более одного метра, явно просматривается центральное русло потока шириной в 10-15 метров. Главная опасность для нас – это чтобы нашу тяжелогруженную байдарку не переломило на падуне - в этом случае плакал собранный нами научный материал, да и перспектива остаться без байдарки нас не вдохновляла. Разгружать байдарку и переносить груз ниже порога тоже не хотелось: потеряем много времени. После анализа вариантов прохождения и их возможных последствий решились на авантюрный - проходить порог с ходу, в центральном русле потока. Решение оправдало себя: плавно войдя в слив, мы на гребне основного течения нырнули в водное буйство. Только я, сидящий на корме, ощутил пятой точкой перелом каменистого дна. Удерживая байдарку в основном потоке веслами, мы обошли главные валуны, не дав потоку прижать к ним нашу хрупкую посудину. Выходы камней сопровождали нас метров триста, но это позволяло уже нам вздохнуть с облегчением: байдарка цела, течей нет, пробы на месте - ценный научный материал не потерян. Тем не менее, причалили к берегу, осмотрели байдарку - и продолжили наш путь. Через пару часов мы вышли в географическую точку взятия последней, шестой пробы. Пробу брали на берегу с сухим, песчаным грунтом, ее вес около 20 килограммов. После того, как загрузили ее в кормовую часть нашего судна и отправились в дальнейший путь, я заметил, что корма за моей спиной еще больше погрузилась в воду.

К семи часам вечера по ориентирам и по карте стало ясно, что мы за два дня прошли по Чуне более 60 километров. Пройдены самые напряженные участки маршрута. Несмотря на большую загрузку байдарки, несколько ограничивающую скорость нашего передвижения, в Стрелку мы должны придти вовремя. Обратили внимание, что после прохождения порога-падуна исчезло рыбное изобилие, к которому мы уже привыкли и не представляли ужина без ухи или жареной рыбы. В этот вечер наши аппетиты были удовлетворены супом-кондером из трех пачек гороховых концентратов и двух небольших жареных и слабо посоленных щучек, которых удалось поймать за все время после прохождения порога. Сегодня был напряженный день, пришлось хорошо поработать веслами, поэтому мы не стали засиживаться у костра и быстро нырнули в спальные мешки.

27 августа
Встали с Женей в 8 утра. Утро хмурое, небо застилают низкие облака, температура 10-12 градусов тепла. Быстро доели остатки вчерашнего ужина, выпили горячего чая, и - в байдарку! Мы начали отсчитывать пройденные нами плесы и речные повороты. Все чаще по берегам стали попадаться признаки приближающейся цивилизации: избушки со стоящими рядом стогами заготовленного сена, ограды оленьих загонов, а иногда и сформированные из шестов конусообразные основания чумов-шалашей. Все, казалось, предвещало нам безмятежное завершение похода. Но впереди нас ожидало новое, непредвиденное испытание. Во второй половине дня мы, выйдя из-за поворота, неожиданно увидели, что река усиливает свое течение на перекрывающей ее каменной гряде и мы направили байдарку в главный слив. Но через сто метров река разделилась на два рукава скалистым островком, и пока мы выбирали, в какой из них нам войти, и пока пытались развернуть байдарку по центру основного потока, течение с огромной силой прижало нашу посудину к камням этого, стоящего в центре реки островка, накренило ее и захлестнуло крутой волной. Мы и ахнуть не успели, как оказались в воде, а байдарку распороло на острых камнях, затопило и прижало к каменистому берегу острова. Пробы, рюкзаки, ведра - все скрылось под водой, а мы с Женей, вывалившись из байдарки, стояли по пояс в холодной реке, благо глубина в этом месте была невелика. Вытащить на берег островка тяжело груженную байдарку cо всем нашим скарбом нам оказалось не по силам, уж больно мощный поток прижал ее, с пробами, к каменистому дну. Благо, что ничего ценного у нас не уплыло, все было хорошо упаковано и привязано.

Пришлось вытаскивать все намокшие вещи и пробы на островок, освобождать заклинившуюся на дне между камней растерзанную и распоротую байдарку, вытягивать ее, борясь с мощным течением, на берег острова. И вот мы, как робинзоны после кораблекрушения, стоим на острове посреди реки, мокрые и замерзшие, смотрим на наши промокшие до нитки шмотки и намокший научный материал, расплющенную байдарку и думаем, как выходить из создавшегося положения.

Прежде всего собрали на островке все, что можно было использовать для разведения костра: сухую траву, ветки, cушняк, оставшийся от весеннего паводка. К счастью, спички мы сохранили сухими и вскоре сумели развести небольшой костер для просушки и сугрева.

До темноты оставалось часа три, и надо было форсировать ремонт нашего судна.

Спасибо, что ремнабор на протяжении всего нашего водного перехода не использовался, и нам хватило запаса клея и резины на латание дыр в днище нашего "Луча". Киперной лентой, с помощью накладных шин из подручного материала, соединяли поломанные шпангоуты и стрингера каркаса байдарки, и уже через пару часов мы могли с облегчением вздохнуть и приступить к загрузке нашего наспех отремонтированного водного коня.

Таким образом, удалось избежать холодной ночевки посреди реки в таком катастрофическом положении. Пробы, конечно, безнадежно промокли, но без сомнения, продолжали хранить остекленевшие остатки разыскиваемой нами кометы.

Вскоре природа подарила нам прекрасное место для бивуака: на высоком берегу, с небольшим песчаным пляжем, сухих дров полно. Я начал настраивать костер, а Женя бросился со спиннингом ловить рыбное дополнение к нашему оскудевшему, да к тому же и промокшему запасу провианта.

Запас состоял из восьми борщовых заправок, а бывшего у нас мизерного количества соли мы и вовсе лишились - она растаяла в чунской водной стихии.

Жене повезло: он смог отловить пару щурят и большого окуня, так голод нам не грозил. В последние дни соли было мало, но ее присутствие мы могли все же ощущать, теперь этого продукта не было совсем. Благо, в борщовых заправках, по описанию, соль использовалась и мы, расчитывая, что завтра, к вечеру, мы все же окажемся в Стрелке, бухнули все содержимое восьми пакетов в суповое ведро. Едово оказалось вполне съедобным, густым и изобильным.

Но вот рыба никак не лезла в горло без соли. Заглатывать ее оказалось возможным только круто запекая куски в углях: зажаренная корочка в какой-то степени компенсировала отсутствие соляного привкуса. Чай тоже закончился, в ведро заваривали листья и ягоды богато росшего вокруг брусничника.

В общем, к концу маршрута в тайге мы оказались на грани борьбы за выживание, почти в экстремальных условиях. Перепитии сегодняшнего дня быстро сморили нас после ужина в сон. Окончательно подсушили промокшую одежду и забрались в нашу палатку-серебрянку, оставив медленно догорать потухающий костер.

28 августа
Встали только в 9 часов, все же сказалась нервотрепка вчерашнего дня. Доели остатки вчерашнего борща, попили брусничного чая без сахара, и - в путь.

Идем медленно и осторожно, боясь черпнуть воды бортом перегруженной и израненной байдарки. Берега все больше и больше напоминали о приближении конечного пункта активной части нашего путешествия. Изредка стали встречаться на берегах люди, приветливо размахивающие руками, очевидно принимающие нас за возвращающихся с "поля" геологов.

После полудня стали появлялись хозяйственные постройки, пастбища с пасущимися на них низкорослыми коровами и лошадьми, у строений множество собак лайковой породы. Часам к четырем мы увидели вдалеке, за поворотом, на высоком берегу дома долгожданной фактории.

Стрелка на Чуне расположена на месте слияния двух таежных рек: Cеверной и нашей Южной Чуни, поэтому она и называется Стрелкой.

Северная Чуня открылась справа от нас, и ее многоводный поток на наших глазах образовал с нашей рекой единую Чуню, которой предстоит нести воды свои в Подкаменную Тунгуску.

Часов в пять мы причаливаем к песчаному откосу, на котором пришвартовано множество плоскодонных лодок местных жителей, а на высокий берег, со стоящими на нем недавно построенными деревянными домами, вела вела широкая тропинка.

Нас встречают гурьба узкоглазых эвенкийских ребятишек и огромная свора собак, с интересом рассматривающих прибывших бородатых мужиков на необыкновенной лодке.

Изголодавшиеся путешественники стали расспрашивать аборигенов, где находится у них продуктовый магазин. Проходя по этому небольшому селению, мы наблюдали, как строительная бригада местного колхоза строила очередной деревянный дом, вереница которых образовала прибрежную улицу. Вдалеке располагались несколько чумов, в которых еще проживали несколько семей оленеводов.

В большой избе располагался магазин с традиционным ассортиментом: хлеб, консервы, шанцевый инструмент. Закупив булку хлеба, шмоток сливочного масла, пачку чая, мы с Женей отправились обратно на берег, предвкушая чаепитие с давно желанным свежим хлебом.. Однако, накопившаяся за время похода беспечность не позволила устроить вечернее праздничное пиршество: пока мы устанавливали на косе нашу палатку, купленные деликатесы были украдены сворой местных псов, тучей круживших вокруг нас и свирепо облаивавших невесть откуда появившихся путешественников. Наша пешая команда так и не сумела добраться до Стрелки в этот день. Пришлось, сидя в ожидании коллег на косе у костра, попить впустую чайку и с наступлением темноты предаться сну.

29 августа
Утром я проснулся, услышав знакомые голоса. Выглянув из палатки, я увидел Алексея Степановича, а за ним Толю и Нонну, которые только что вышли из тайги и, выйдя на берег, увидели на косе нашу одинокую палатку. Встреча дубненских водников и пешеходов состоялась!

В полдень под радостные возгласы был дан торжественный залп из ружья по случаю завершения похода, и наш казначей Нонна с Лешей и Женей отправились в магазин за покупками для праздничного обеда. По дороге Леша зашел к местному председателю зверосовхоза, от которого он позвонил в Ванавару и сообщил Вронскому о благополучном завершении перехода. Тот обещал прислать вертолет за пробами и за байдаркой, которую нам обещали переправить в Москву за счет экспедиции. Председатель радушно предложил нам до отлета расположиться в избушке, расположенной на местном небольшом земляном аэродроме.

Эта избушка обычно служила гостиницей для летчиков, застрявших в Стрелке из-за непогоды. Мы с благодарностью воспользовались этим предложением - палаточная жизнь уже понемногу стала нам надоедать, да и погода резко испортилась, вот-вот должен был начаться дождь. Так что к вечеру мы были в тепле, сыты и могли предаваться рассказам о том, как проходили последние дни нашей одиссеи, подводить первые итоги похода, готовиться к вылету домой.

Последние дни дались нашим таежникам-пешеходам нелегко. Идти пришлось почти все время по азимуту, через сплошные завалы и болота. Забрели воистину в край непуганных птиц и зверей. Особенно много в пути попадалось глухарей, из которых путники умудрялись делать даже малосольные шашлыки (соль катастрофически заканчивалась). Даже неискушенная в охотничьих делах Нонна добывала запоминающиеся трофеи. Утром 29 августа группа с облегчением вздохнула, когда с высокого берега увидели одиноко стоящую на прибрежной косе нашу палатку.

30 августа
С утра идет мелкий, нудный дождь. Погода нелетная. Сидим, ждем. Причесываю свои дневниковые записи. Прошлись по фактории. Вдоль берега протянулись свежие добротные избы. Как нам объяснил председатель местного колхоза за чашкой чая, почти всех местных аборигенов - кочевых эвенков переводят к колхозному ведению хозяйства.

В Стрелке построены средняя школа с интернатом, больница, клуб, библиотека, почта. Имеется звероферма для разведения соболя, песца. "Вы не думайте, что переход на оседлую жизнь оказался таким простым, - рассказывал председатель. - Был, например, случай, когда для семьи выстроили прекрасный дом - вселяйся и живи. А они построили во дворе юрту и продолжали жить в ней, говорят -удобней.

Конечно, летом пастухи-оленеводы живут в юртах, но у них есть в фактории постоянное местожительство. Сходите на конец нашей фактории - там и сейчас живет в чуме бабулька, которая никак не хочет жить в доме."

Продолжая нашу прогулку, мы действительно скоро вышли к эвенкийскому чуму, каркасы которых мы неоднократно встречали на оставленных стойбищах в тайге.

В чуме, обтянутом оленьими шкурами и брезентом, действительно жила бабушка и внучка. Внучку Олечку мы сфотографировали с любимым другом - ездовой собакой, очень похожей на нашего пропавшего Пробу.

31 августа
Дождь продолжается. Синоптики обещают прекращение дождя и возможную летную погоду на 1 сентября. Ждем.

1 сентября
Дождь прекратился. Облачность высокая, обещают,что из Ванавары прилетит долгожданный для многих жителей Стрелки АН-2. Ребятишки гурьбой поутру потянулись в школу - сегодня начало учебного года! 10 утра, вылетаем в Ванавару. Забираем с собой пробы и байдарку. Человек 10 местных жителей летит с нами. У них несколько бочонков с дарами тайги: грибами, брусникой.

У нас же одни впечатления. 14 часов - мы в Ванаваре. Передаем Вронскому добытый нами научный материал - 6 проб грунта и байдарку для доставки ее в Москву. В 15 часов тот же АН-2,вылетает в Кежму и в 17 часов мы в Кежме, из которой в 18 часов вылетает самолет полярной авиации ИЛ-14 до Красноярска с промежуточной посадкой в Енисейске. В 22 часа мы в Красноярске, отправляемся из аэропорта на автобусе на железнодорожный вокзал. Завтра, в 9-30 мы помчимся на поезде "Красноярск-Москва" домой.

2 сентября
Под стук колес мы проглатываем километры транссибирской магистрали, читаем, играем в шахматы. С Лешей прокручиваем весь песенный материал дубненской хоровой капеллы. Пообедали после многих дней цивильно в ресторане.

3 cентября
Утро началось с неприятной новости: наш казначей Нонна потеряла общественную казну. Лежим на полках, предаемся чтению, сохраняем жизненную энергию.

Порывшись в карманах набираем кое-что на хлеб и чай. Нас ожидал голодный рацион.

Не привыкать - студенческое возвращение из отпуска - впечатлений много, денег мало или совсем нет.

4 cентября
Вспоминаем сытую походную жизнь: с тушонкой, утками, глухарями, рыбой, компотом.

Сейчас бы гречневой кашки с салом, да ведро компоту!

5 сентября
В Москву прибыли что-то около 15 часов. Изголодавшаяся команда жаждала срочного пропитания. Решили поехать к Жене Фетисову домой, благо он живет где-то у метро Кропоткинская, занять у него денег и отметить благополучное завершение нашей эпопеи в каком-нибудь кафе.

Так и сделали, только предварительно, еще на голодный желудок, зашли в ближайшее фотоателье и сделали последний групповой снимок всей нашей дубненско-тунгусской команды. Такими мы были, прикоснувшиеся к местам, хранящим тайну далекой Тунгусской катастрофы.

Завершился первый крупный самодеятельный поход дубненских любителей дальних путешествий: пройдено более 120 километров хожеными и нехожеными таежными тропами, более 200 километров на плотах и на байдарке по красивейшей сибирской реке Южная Чуня, не считая тысячи километров на пароходах и катерах по Ангаре и Енисею, тысяч километров на воздушных извозчиках АН-2 и ИЛ-14, свыше восьми тысяч километров по железной дороге. Участники похода сделали свой скромный вклад в познание астрофизических тайн, ведь интереснейшей из них остается тайна Тунгусского метеорита. Наш поход вызвал большой интерес к дальним самодеятельным путешествиям у Дубненских туристов. В последующие годы дубненские группы и экспедиции прошли: по местам падения Сихоте-Алиньского метеорита в Приморье в 1965 году, по Якутии в поисках Сибирского Лох-Несского чудовища в 1966-1968 годах, по Забайкалью - через Муйский хребет в долину реки Мама до Витима в 1969 году, по Чукотке, Камчатке, Саянам, Алтаю, Памиру, Тянь-Шаню и, конечно, по Кавказу, Крыму и Карпатам.

Приведенные выше сухие строки дневниковых записей Толя Номофилов сумел представить в более живой форме, соперничающей по стилю и юмору с известным произведением Джером-Джерома, хотя задача у него была посложней: и нас на плотах и в лодке на байдарке, людей было побольше, а имевшейся у нас собаки мы к, сожалению, к концу похода недосчитались..

ВПЕЧАТЛЕНИЯ О ПУТЕШЕСТВИИ УЧАСТНИКА ПОХОДА АНАТОЛИЯ НОМОФИЛОВА
ТУНГУССКИЙ ПОХОД

С 24 июля по 5 cентября 1962 г. группа дубненцев Алексей Мартынов, Анатолий Номофилов и Владимир Снятков из ЛВЭ, Нонна Долгова из левобережья и москвич Евгений Фетисов из ФИАН'а совершили таежный поход в районе притоков Подкаменной Тунгуски - рек Ванаварка, Пайга и Южная Чуня.

Пройдено 110 километров таежными тропами, 210 километров на плотах и байдарке по Южной Чуне, не считая тысячи километров самолетами, тысячи километров на пароходах и катерах по Ангаре, Енисею и восьми тысяч километров по железной дороге, понадобившихся, чтобы добраться до места выхода в тайгу и вернуться обратно.

Во время похода группа выполняла задание Комитета по метеоритам АН СССР, проводящего исследование явлений, связанных со взрывом, происшедшим в этом районе 30 июня 1908г.

Когда обросший и изголодавшийся турист выходит из лесов Сибири в область "сплошной цивилизации", где он каждый день может встретить людей, его тотчас же спрашивают: "Ну, что нашли?" Нашли многое - здоровье, редкие по красоте леса, реки, озера. Но этого не скажешь. Становится как-то неловко. Чувствуешь себя почти что тунеядцем.

В лесах Сибири вы не наткнетесь на "просто туриста". Десятки тысяч людей каждое лето уходят в тайгу: охотники, оленеводы, геологи, участники научно-исследовательских экспедиций. Но таких, чтобы просто ради отдыха глину ногами месили, там не встретишь. "Просто турист" - белая ворона в таежных дебрях. Нас давно манила нетронутая тайга, края непуганных медведей, но краснеть перед сибиряками, чувствовать себя альбиносами нам не хотелось.

Уже с зимы мы начали поиски связей с геологами и научно-исследовательскими экспедициями.

Более 50 лет назад, 30 июня 1908 года, огненный столб прорезал небо Восточной Сибири. "От солнца оторвался кусок", - рассказывали очевидцы события.

Невиданный до тех пор взрыв потряс тайгу. Далеко в Европе, до берегов Ирландии в эти дни наблюдались необыкновенно светлые ночи.

Человечество обогатилось еще одной тайной, получившей название "тайны тунгусского метеорита". Разгадку ее нужно было искать среди лесов и болот Восточной Сибири.

С 1927 года небольшие отряды исследователей во главе с Куликом устремились к предполагаемому месту падения метеорита. В те времена единственным средством передвижения в тех краях были олени. Месяцы уходили лишь на то, чтобы добраться от Красноярска до места взрыва. Северо-западнее поселка Ванавара экспедиция обнаружила район гигантского кольцевого вывала леса (на площади около 2000 кв.км). Так появился красный крестик на гипсометрической карте - Заимка Кулика. Экспедиция долго искала осколки метеорита, но не нашла.

Энергия взрыва, оцененная по размерам вывала и другими методами, была необычайно велика - сравнима с энергией, выделяющейся при взрыве водородной бомбы. Это послужило поводом для многих фантастических гипотез о характере "тунгусского метеорита" - вплоть до предположения о космическом корабле с Венеры. Во всяком случае, это было совершенно необычное явление, загадка, решение которой обещало открыть многие тайны.

Война временно прервала работу по раскрытию "тунгусского феномена".

Только в начале шестидесятых годов возобновляется интенсивное исследование явлений, связанных с ним. В район Ванавары -Муторая направляются несколько научно-исследовательских экспедиций и самодеятельных групп: члены Комитета по метеоритам, геологи, физики, пожароведы, болотоведы, специалисты по лесу, и.т.д.

Нелегко восстановить характер явления более, чем пятидесятилетней давности, отличить действие взрывной волны и пожара 1908 года от эффектов более поздних бурь и лесных пожаров. Нет, мы не будем праздно шатающимися туристами. Мы примем участие в разгадке тайн "тунгусского метеорита". Карандаш Алексея Мартынова бойко бегает по карте Центральной Сибири. Согласно его первоначальному замыслу, мы должны передвигаться по таежным рекам со скоростью, мало отличающейся от скорости "Тунгусского чуда".

Однако, с каждым обсуждением похода число километров, которое мы должны пройти за 20-25 дней сокращается: 1000-500-300... Расписывается подробное расписание похода. Окончательно утверждается маршрут: мы идем 110 километров малохоженной тропой из Ванавары к верховьям реки Южная Чуня и далее, 200 километров по реке до фактории Чуня-Стрелка. Мартынов и Бабиков едут в Комитет по метеоритам АН СССР на встречу с руководителем экспедиции 1962 года в Якутию К.П.Флоренским и договариваются о нашем посильном участии в попытках раскрытия "тунгусской" тайны. Незадолго перед этим, на основе анализа работы экспедиции в предыдущие годы, Флоренский пришел к выводу, что "Тунгусское диво" было взрывом ворвавшейся в атмосферу земли кометы - и произошел он недалеко от поверхности Земли (не выше 50 км).

Чтобы проверить этот вывод, экспедиция решила взять сетку проб почвы на большой территории(сотни квадратных километров),учитывая рассеяние кометного вещества после взрыва. Направление поиска было определено на основании розы ветров, составленной по данным наблюдений Сибирских метеостанции России 30 июня 1908г. Наш маршрут проходил примерно по дуге рассеяния на расстоянии около 120 километров от места взрыва, и в значительной части был почти перпендикулярен предполагаемому направлению полета кометы и направлению ветра (они почти совпадали).

Согласно договору с Комитетом, вертолет экспедиции забрасывал нам продукты и байдарку в верховья Южной Чуни, а мы, в свою очередь, должны были взять несколько проб грунта вдоль своего маршрута. Нашим глазам уже представлялась плавная кривая распределения магнетитовых шариков кометного вещества с максимумом в районе трассы кометы, построенная и по нашим данным.

Отныне мы были уже не "туристами-голяшками" (как кличат туристскую братию ребятишки на Алтае), а "экспедиционной группой Комитета по метеоритам АН СССР".

Для тех, кто мог усомниться в этом, была написана бумага, призывающая все власти Красноярского края оказывать нам всяческое содействие.

Морально мы были готовы к походу. К 22 июля выяснился окончательный состав группы - 5 человек. Был построен первый экспериментальный плот на реке Дубне. Теперь можно было идти в тайгу.

Если взять карту распространения лесов в Советском Союзе, и попытаться найти своего рода центр тяжести, он почти наверняка попадет в Восточно-Сибирское плоскогорье в бассейн Подкаменной Тунгуски. Около часа летит самолет из Кежмы в Ванавару - 160 километров и ни одного кусочка поля.

Под крылом - сплошные леса, временами перемежающиеся гарями и болотами. Миллионы деревьев и совсем немного людей - оленеводов, охотников, геологов. Здесь, в сердце тайги, нам предстоит пробыть не менее 22 дней. 9-10 дней при одной дневке мы должны идти тропой охотников в верховье Южной Чуни, 12 дней с одной дневкой - рекой до фактории Чуня-Стрелка. Как мы пойдем по реке, по берегу или на плотах, еще не известно. Мы не знаем, что нас ждет впереди. Дорога до Ванавары - не оленья тропа. Точно оценить, сколько времени она потребует, мы не могли. Наши расчеты покоились на какой-то детской вере в несокрушимость расписаний пароходов и самолетов.

III
"Расставаясь с детством окончательно", загорая на попутных катерах на Ангаре (где по расписанию должен был курсировать пассажирский теплоход), застряв из-за лесных пожаров в Кежме, мы съели все излишки продуктов. Но вот мы в Ванаваре. Вертолет МИ-1 развозил по местам взятия проб почвы участников экспедиции. Солнце улыбалось, дневки плакали. Несколько дней нам пришлось ждать, когда нам выделят вертолет. В эти дни мы активно готовились к выходу в тайгу, распрашивали охотников, срисовывали у геологов кроки карт нашего маршрута, разведывали тропу, начали выяснять отношения между собой.

8 августа гамлетовский вопрос - "быть или не быть", не раз поднимавшийся во время подготовки похода еще в Дубне, снова встал со всей остротой.

Кольцо дубненских южночунцев сомкнулось вокруг представителя Комитета Б.И. Вронского. Мы говорили, что у нас не осталось больше времени, что в начале сентября нам нужно выходить на работу, и, вообще, если мы завтра не выйдем в тайгу, то придется возвращаться назад.

"Как можно говорить о возвращении, когда перед нами тайга, мы должны думать только о тайге", - на лице Мартынова светилась непреклонная воля, жажда подвигов, ненависть ко всему, что встает на нашем пути.

Вронский понял настрой Мартынова.

Рано утром, 9 августа, вертолет унес Женю Фетисова с шестью рюкзаками в точку пересечения нашей таежной тропы с Чуней, а вечером того же дня, дружно надев накомарники, мы устремились в тайгу. В этот вечер мы прошли столько, сколько по первоначальному плану предполагалось пройти за день. Но теперь у нас были другие сроки. Был выдвинут боевой лозунг - пройти маршрут за 20 дней.

На следующий день "переменная облачность" добралась до солнечной Тунгуски. Тропа во многих местах превратилась в ручей. Оторвавшиеся подметки мартыновских ботинок поднимали фонтаны воды, так что не сразу удавалось понять, когда прекращается дождь. Реки и ручьи на деле часто оказывались болотами, поросшими густым кустарником. Если мы проваливались по колено, болото именовалось ручьем, по грудь - рекой, при условии, что за час ходьбы не появится ничего более похожего на ручей или реку.

Последнюю дичь мы видели вечером у стоянки. Даже Проба перестала облаивать бурундуков. Пробой (а также Манюней, Бобулькой) назывался белый с коричневыми пятнами вороватый пес, приставший к нам в Ванаваре.

Стащив первого убитого Лешей рябчика, он уверовал в его охотничьи таланты и теперь упорно шел за ним по пятам.

Первые дни мы всячески изыскивали способы, как бы отделаться от него, но на третий день отношение к Пробе резко изменилось. Поход вновь едва оказался не сорванным. На сей раз угроза срыва исходила от узорчатой змеи, вылезшей погреться на тропу. Бежавшая впереди группы Проба, неожиданно запрыгала, лес огласился злобным шипением.

"Где змея, покажите мне змею?" - Мартынов был уже на опасном расстоянии от гадюки, когда палка в руках Фетисова ликвидировала угрозу.

Поход был спасен, но Проба вдруг повалилась, заскулила, в ясных собачьих глазах можно было прочесть невыносимую муку. Решено было до ночевки включить собаку в груз группы. Незадолго перед этим была взята первая проба почвы.

После непродолжительных "научных" споров между Фетисовым и Мартыновым, едва не перешедшим в рукопашную, было добыто 29 килограммов земли.

Теперь за спинами было около 30 килограммов груза, а спереди, в Лешином комбинезоне, висела 15-килограммовая собака. Вспомнился знаменитый лозунг Мартынова: "Груз - это радость". Мы вполне были счастливы. Тропа завела нас в старую гарь.

Грязный ручей бурными потоками кое-как продирался сквозь густые кусты, среди которых тоскливо маячили редкие обгоревшие стволы. Никакого признака жизни, кроме туч, мошки и комаров. Даже неистощимый оптимист Володя Снятков загрустил и стал вспоминать, как торжественно встречали вернувшихся из трудного восхожденья альпинистов. Впереди нас никто не ждал. Горелому лесу, казалось, не было конца.

Только к вечеру тропа вышла из гари и запетляла вдоль доны какого-то ручья или болота. Снова закрапал дождь. Решено было стать на ночевку.

Леша и Толя отправились за водой, но воды не было. Под ногами было дно давно пересохшего ручья. К ночи между кочками была найдена лужица с грязной водой.

Мы решили рыть колодец и дружно запустили в нее руки. Работа шла на совесть.

Однако, чем глубже мы зарывались в грязь, тем меньше оставалось воды.

Темнота быстро сгущалась. Мы поняли, что иронией судьбы, пройдя весь день по колено в воде, под дождем, мы напоролись на сухую ночевку.

IV
Наутро Проба исчезла. Леша долго, но безуспешно искал ее. По берегам высохшего ручья, на десятках метров, прямо в рот свисали шпалеры красной смородины.

Позавтракав хлебом со cмородиной, мы начали спуск в долину реки Пайги.

По плану, где-то в верховьях Пайги и ее притоков должна была быть наша первая дневка. Здесь стоило остановиться. Тропа, наконец, вышла из болот и полезла вверх. Вместо надоевших кустарников перед нами стояли высокие сосны, раскидистые гиганты-лиственницы. Лес был полон богатырской силы, величавой и спокойной красоты.

Именно сюда ходили охотники из Ванавары. В эти края гнали стада оленеводы.

Но лишь редкая прибрежная тропка, поваленное через реку дерево да зимовья со старыми газетами и надписью 1958 года напоминали о том, что здесь побывали люди. Стаи глухарей выпархивали из-под ног. Хорошо было бы здесь остаться на недельку, поохотиться, досыта наесться ягод, искупаться в быстрых, холодных речках, половить в них хариусов. Но двадцатидневный срок подгонял нас.

Реки мелькали под ногами. Догнавшая нас через два дня после сухой ночевки Проба выбивалась из сил, ковыляя на трех ногах. Суровая необходимость заставляла нас в маршевом темпе пройти верховья Пайги и вновь спуститься в болото, теперь уже в долину притока Южной Чуни - Береяпчаны.

Мы шли на север. Оленья тропа уходила на восток. Утром 13 августа встречавшиеся нам по пути олени нанесли нам прощальный визит. Они доверчиво шли прямо на людей, но брать хлеб из рук Мартынова почему-то отказались.

Мы не сразу поняли, что означало для нас это прощание.

Лишь через день, когда тропа стала еле различимой даже в сухом лесу, мы осознали, каким благом были для нас прошедшие впереди олени.

Начались бесконечные поиски тропы. Растянутой цепочкой мы шли по болотам и буреломам, безуспешно пытаясь понять, какой какой именно орган чувств помогает Жене Фетисову каждый раз оказываться на тропе.

После всех мытарств, 15 августа мы стали на ночевку в шести километрах от Южной Чуни. Огромная луна бередила душу. C Береяпчаны на стоянку надвигался густой туман. Кто-то из местной птицы сварливо ругался на всю тайгу.

Мы были более, чем в 100 километрах от любого населенного пункта.

В 5000 километрах от нас светились огни Москвы и нашего города мирного атома.

Где-то недалеко, в обвалившейся избушке, лежали наши рюкзаки и байдарка, журчала Южная Чуня и бродили медведи. Будущее тревожило и манило своей неизвестностью.

V
"Сколько времени мы идем?" - Нонна на мгновение замедляет шаг, встряхивает на спину 25-килограммовый рюкзак, смотрит на часы и снова, набирая скорость, отвечает: от "лебединого озера" минут 40.

После недельной "переменной облачности" погода решила исправить свою вину: голубое небо с белыми барашками, залитые солнцем озера, плещущиеся в них лебеди (по-видимому, это они ругались прошлой ночью), красные гирлянды смородины - все это казалось чересчур нежным, взятым из полузабытой сказки далекого детства. Из-под ног снова выпорхнула стая глухарей.

Володя не выдержал, побежал охотиться. Мягкая торфяная подушка заходила волнами под богатырем. Наконец - радостный миг! Нонна и Проба (лайка) со всех ног несутся к Володе.

Первый глухарь! Володина улыбка соревнуется с солнцем, а еще через час - другой - в соревнование, кто ярче светит, включаются и воды Южной Чуни.

Женя моментально исчезает со спинингом. Через несколько минут мы видим, как он изгибается, выводя на берег огромную щуку. Володя и Женя получают повышение в чине, им присваивается звание заместителей по мясу и рыбе.

Отныне у нас в группе нет ни одного рядового, кроме Пробы.

Володя показывает Нонне, как разделывать глухаря. Практика сопровождается теорией. Все утро следующего дня Женя и Володя разъясняют Нонне, чем она им обязана и как она вырастет в походе. Несмотря на отнимающую много времени "общественную работу", "воспитатели" успешно справляются и со своей собственностью. Байдарка "Луч" собрана за рекордно короткий срок, что-то около шести часов. Свежеиспеченные "замы" отправляются по реке на разведку. Леша и Толя уходят пилить лиственничный сухостой для плотов.

Ширина реки около 20 метров. По карте впереди три порога, пройдут ли наши плоты через мели и пороги? Решено строить два маленьких плота.

К концу дня спилено семь деревьев, на последнем сломана единственная пила.

Это и определяет окончательные габариты судов нашей флотилии - плоты сооружаются из трех и четырех бревен.

VI
Путешествие на плотах было всем по душе. Кожа жадно впитывало нежаркое сибирское солнце. Река подхватывала плоты на перекатах. В небе над нами постоянно чего-то искали встревоженные лебеди. Многочисленные утки выскакивали из прибрежной осоки:- то глиссером уносились они от нас по воде, то перелетали плот над головой. Только Проба не разделяла общей радости. Она наотрез отказалась забраться на плот и теперь с большим трудом догоняла нас по густо заросшему берегу. На следующий день, забравшись на высокий берег брать первую на реке пробу грунта, мы услышали сначала злобный лай, потом тоскливый вой собаки. Напрасно мы звали ее. Через полчаса вой прекратился. С тех пор мы больше не видели нашего спутника: ушла ли лайка к оленеводам или с ней случилось несчастье - мы не знаем.

Теперь, когда пробы грунта не нужно было тащить на спине, Леша решил брать их с надежным запасом. Оппозиция протестовала, обвиняя его в том, что он нанесет моральный и материальный ущерб экспедиции Комитета из-за чрезмерно тяжеловесных проб. Леша, в свою очередь, обвинял оппозицию в научной недобросовестности и прочих смертных грехах.

Страсти снова накалились. В течении нескольких дней Леша выражал сожаление о запрещении дуэлей. В тот день борьба за оптимальный вес пробы достигла своего максимума: была взята рекордная проба, повысившая перемещаемый нами груз на 33 килограмма. В дальнейшем страсти утихли. Последнюю пробу Фетисов с Мартыновым ушли брать вдвоем, чуть не обнявшись.

На "четверке" кто-то неудачно разместил рюкзак на грузовой площадке.

Плавание превратилось в цирковой номер. То и дело, кто-нибудь из команды оказывался в не очень теплой воде, даже иногда с приготовленным для съемки лебедей фотоаппаратом. Наконец, на самом глубоком плесе плот опрокинулся брюшком кверху. Новое положение плота явно было более устойчивым.

Перед экипажем встала нелегкая задача: возвратить плот в первоначальное положение. В решении ее, несомненно, сыграли большую роль хладнокровие Володи и смекалка Жени, но мы были впереди и не могли любоваться этим уникальным зрелищем.

VII
Тайга и река кишели птицей и рыбой. Стоило раз - другой забросить спиннинг, и на леске уже висел жирный кульбан или килограммовый окунь.

Лебеди важно смотрели на нашу флотилию с высоты полета. Уток было так много, что Володя не раз пробовал бить их шестом. С деревьев свистели, дразнились бурундуки. Трудно было найти площадку песка, на которой бы не было свежих медвежьих следов. Не раз в поисках места для палатки мы натыкались на недавнюю лежанку медведя или лося. Здесь не было даже охотничьих троп.

По одному глухарю можно было стрелять несколько раз. Это был мир непуганых птиц. Вопреки ожиданию, медведи были все-таки пуганные. Нонна страстно ждала личной встречи с медведем, но южно-чунские мишки не знали, что такое визит вежливости. Только Женя однажды, подкрадываясь на байдарке к уткам, спугнул какого-то крупного зверя. Резкий треск свидетельствовал о нежелании предполагаемого хозяина тайги фотографироваться. С тех пор Женя говорил, что "медведь его видел".

Место для палаток мы начинали искать с заходом солнца. По карте вдоль всей Южной Чуни числилось "редколесье". Тем не менее, часто приходилось плыть больше часа, пока на берегу попадался просвет между деревьями или бугор, где мы могли разместиться на ночь. Быстро набегала темнота.

Долго варились утки. В глубине ямы горел костер. Около него со сковородкой и ведром возилась Нонна. По бокам ямы похрапывали три "витязя".

Когда жара становилась невыносимой, "витязь" приподнимался, тушил тлеющие брюки, отпускал Нонне очередное "ценное" указание, как жарить рыбу и варить птицу, поворачивался на другой бок и снова погружался в сладкую дрему.

VIII
ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК

Первая сотня километров была пройдена за пять дней. Cкорость с каждым днем нарастала. Но на шестой день условия плавания резко изменились.

Река раздалась вширь и вглубь. Наши шесты едва доставали дно. Мы вплотную прижимались к берегу, но там шесты вязли в тине. Холодный встречный ветер относил наши плоты назад. С трудом мы выжимали около километра в час. Впереди показался первый долгожданный порог.

Четкий треугольник проходил через середину реки. Байдарка и первый плот уверенно пошли в вершину треугольника."Мгновенье - ты прекрасно, остановись!".

Остановить нельзя. Но ведь можно пройти порог еще раз. Женя причалил байдарку и побежал навстречу "четверке". "Возьмите на плот". Ответ был неласковым, но Женя уже плыл навстречу. Еще несколько секунд, и Толя с Володей оказываются по колено в воде. Плот ходит ходуном. При малейшей попытке оттолкнуться шестом он дает крен на 75 градусов. В результате мы входим в предпороговый треугольник боком. "Садись!", но Толе совсем не улыбается садиться в бушующую воду, но в следующее мгновенье, он уже без всяких осознанных действий со своей стороны оказывается по грудь в бурунах.

Еще мгновенье - и поток смывает Толю с плота. Женя победоносно вылезает из-под грузовой площадки на Толино место. Слава богу, все окончилось благополучно.

Мы надеялись, что после порога река вновь станет мелкой и быстрой. Но снова начались бесконечные плесы. Нужно было искать более быстрые способы передвижения. Было принято решение разделиться на две группы: пешую (Леша, Толя, Нонна), которая с минимальным грузом должна добраться до Стрелки кратчайшим путем, и байдарочную, с грузом 6 проб грунта (Володя, Женя).

IX
Начался последний этап похода. Перегруженная пробами байдарка бодро прошла пороги и падун, но уже недалеко от Стрелки распоролась на шивере. Продукты были на исходе. Закончились скудные запасы соли, без которой с трудом поглощалась отловленная рыба. К тому же после последнего порога-падуна рыба практически исчезла. Вечером 28 августа Женя и Володя нашли последнее пристанище для палатки на берегу Южной Чуни. На горе, недалеко от палатки дымились трубы долгожданной фактории Стрелки на Чуне.

X
Таежникам пришлось хуже. Тропа шла то сплошным валежником, то болотом.

Через каждые 50 метров кто-то оставался стеречь тропу Остальные искали ее продолжения. Наконец, тропа окончательно потерялась в болоте, таежники пошли напрямик до реки Береями. У реки поиски возобновились. Тщетно! Густая трава свято хранила тайну.

За день пройдено 9 километров. Такими темпами до Стрелки нужно идти неделю, а продуктов осталось на три дня.

Дневная норма сокращается до трех лепешек. Утром принимаем решение выйти на берег Чуни. Мы поднимаемся в шесть утра, в восемь отправляемся в путь и идем десять часов, почти весь световой день.

Через каждые 50 метров путь преграждает ручей или ерик. Чуть подальше от берега мы проваливаемся в болото, к счастью, неглубокое, под ногами лед.

На глубине в полметра здесь уже вечная мерзлота. Там, где река изгибалась дугой, брался азимут. На каждом привале мы впивались в кроки карты. Мы знали теперь каждую излучину реки, каждый впадающий в нее ручей. Никаких отклонений от курса, никаких нарушений режимов похода. Редкое исключение составляла охота за глухарями. Но теперь она была не только спортом, но и вопросом жизни.

В полдень 29 августа группа оказалась на берегу Чуни у палатки, где мирно расположились, поджидая нас, Володя и Женя. Прозвучал торжественный залп из двуствольного ружья Леши. Он возвестил об окончании нашего незабываемого похода.

XI
Каковы итоги нашего похода-экспедиции? Пробы доставлены в Ванавару, откуда сотрудник экспедиции переправил их в Муторай для обработки.

В журнале "ПРИРОДА" за 1962 г.помещена целая серия статей членов Комитета по метеоритам о кометной природе Тунгусского явления и работе экспедиции в прошлом году. В конце осени этого, 1962 года, экспедиция вернется в Москву, и мы сможем узнать новые результаты, в получении которых мы принимали участие.

В подготовке Тунгусского похода участвовали десятки дубненцев.

Мы с большой теплотой вспоминаем о них, тех, кто хотел идти с нами, но почему-либо не смог, и тех, кто "болел" за нас, помогал нам во время сборов.

Мы остались (или стали) горячими сторонниками самодеятельного туризма (не путевочного). Мы убеждены, что, наладив связи с геологами и научно-исследовательскими экспедициями, выполняя их задания, самодеятельные туристские группы, совмещая приятное с полезным, могут принести большую пользу стране. И нам хочется, чтобы власти не только Красноярского края оказывали им "всяческое содействие".
Опубликовано в дубненской газете "За коммунизм" в сентябре 1962 года

Владимир Снятков. ПЕРВЫЙ ДАЛЬНИЙ САМОДЕЯТЕЛЬНЫЙ ПОХОД В СИБИРСКУЮ ТАЙГУ ДУБНЕНСКИХ ТУРИСТОВ ПО ТРОПАМ ИССЛЕДОВАТЕЛЯ ТУНГУССКОЙ КАТАСТРОФЫ Л.А. КУЛИКА

ВПЕЧАТЛЕНИЯ О ПУТЕШЕСТВИИ УЧАСТНИКА ПОХОДА АНАТОЛИЯ НОМОФИЛОВА. ТУНГУССКИЙ ПОХОД