13.07.88
В Ванавару прилетели 10 вечером. Коллектив, залетевший утром, где-то разжился грузовиком, в кузов которого и залезли вперемешку с рюкзаками. Разбазировались в трех комнатах рабочего общежития. С этого момента и до полудня следующего дня было много суеты и шума, в результате чего вторую утреннюю группу не встретили.
В конце - концов часам к 12 народ начал потихоньку подтаскиваться к аэропорту, волоча на себе рюкзаки, которые вчера так славно увезли на машине.
В аэропорту (ВПП + домик-теремок) расхаживал суровый Кандыба и с исключительно деловым видом отмахивался от ксэшников, которые постепенно подтягивались из поселка и сразу начинали виться вокруг него, как комары вокруг единственного на всю тайгу оленя, приставая с расспросами о вертолете.
Утренним рейсом прилетели двое Журавлевых и Красавчиков - специалист по разведыванию биолокационных аномалий и мой начальник в моей первой пробной экспедиции на Тунгуску.
Начальник, не успев слезть с самолетного трапа, развил бурную деятельность. Т.к. вечером объявили, что наша группа первым вертолетом не летит, Красавчиков стремительно помчался в Ванавару, где мелькал сразу на всех углах, доверительно разговаривая с местными мужиками - добывал шитик, чтобы проплыть половину дороги, а дальше по тропе пешком. Мы с Журавлевыми ходили по магазинам, докупая различные нужные вещи вроде портянок. Начальник периодически отрывался от очередного угла и снисходил до беседы с нами, объясняя, что лодки пока нету, но варианты есть. Ежели же, боже упаси, мы подходили сами и пытались заговорить, он с озабоченным видом озирался по сторонам, шептал нечто вроде: "Не мешайте работать…" и исчезал, скрываясь в одном направлении, но тут же появляясь из прямо противоположного.
Часа в 3 наша троица явилась в порт и с удивлением узнала, что мы летим первым рейсом, а самый главный начальник Н.В. Васильев в данный момент лично гоняется по Ванаваре на вездеходе, пытаясь выловить вездесущего и потому совершенно неуловимого Красавчикова. Журавлев старший тут же помчался на поиски пешком. В конце концов Володю отыскали, чуть не силой оторвав от какого-то мотора, с которым он успел сродниться.
В вертолет покидали больше десятка людей с соответственным количеством рюкзаков, кучу мешков с продуктами, и мы отбыли открывать полевой сезон. В болоте возле г. Стойкович все это выкинули обратно, а потом долго и нудно таскали на Заимку Кулика. Заимка - 2 избы (командорская и рабочая) + лабаз + большой подковообразный стол со скамейками - называется это ресторан "Тунгусский гурман". Здесь хранится очень много посуды, в частности, огромный котел, остатки продуктов, кое-какой инструмент и тому подобные необходимые в хозяйстве вещи. На стенке командорской избы, внутри, висят некоторые вещи и инструменты Кулика, даже будильник.
Ночевали кто где, некоторые поставили палатки. Некоторые устроились в командорской избе, разделившись на 2 части - кто на полу, кто на нарах. Поскольку печку не топили, я легла на нары, весьма вместительные. В нашем коллективе оказалось 3 человека: Жора у стенки, я с краю и Фред Теплов посередине. Все улеглись и тут началось… Фред, закутанный-замотанный в обшитый какой-то шуршащей тканью спальник, периодически и довольно регулярно подпрыгивал, не изменяя своего горизонтального положения, вздрагивая в воздухе всем телом, издавая специфическое шуршание, а потом по частям падал обратно на нары, причем отдельные его части падали на меня, нары сотрясались. Со стойкостью истинного ученого я все это терпела, было интересно, насколько у человека хватит энергии и вообще к чему все эти хлопоты. Энергии оказалось очень много, во всяком случае часа через полтора, когда я, спасаясь от Фредовых частей, уже наполовину зависла над краем нар и поняла, что либо надо прекращать эксперимент, либо падать на пол, Фред был по-прежнему энергичен. Пришлось зажечь фонарь и осмотреть место происшествия. Фред лежал почти поперек между мной и Жорой, головой в мою сторону. Ошалело осмотрев эту дислокацию, я пришла к выводу, что траектория его полетов была много сложней, чем мне представлялось. Очень хотелось спать. Свирепо велела отползать. Он безропотно отполз, но весьма возмущенным голосом заявил: "Клопы заели!".
Первый раз в жизни мне изменило чувство юмора, и я на полном серьезе в ночном мраке и тишине объяснила ему, что зимой в Сибири морозы, что избу топить некому и по вышеуказанным причинам никакие насекомые, развращенные цивилизацией, здесь выжить попросту не могут.
Фред здесь впервые. Живет в Запорожье. Он твердо уверен, что ТМ - это "очень большая" шаровая молния. Ну, очень большая. С этой концепцией он и прибыл на конференцию в Красноярск. Оглядевшись и познакомившись с членами КСЭ, он решил, что компания вполне подходящая, но погрязшая в совершенно неверных теориях и неправильных исследованиях. И Фред решил лететь в тайгу, внедрять свою идею в непросвещенные научные массы, как был, в костюме-тройке. Его взяли, с большим трудом уговорив обзавестись спальником и брючатами попроще. Прилетев на место происшествия, Фред встал на горке перед командорской избой, где и пребывал почти все время, взирая на окружающее.
Утром прилетел следующий вертолет и сразу стало шумно - прилетел Воробьев. Перетаскали с вертолетной площадки еще одну кучу продуктов и народ стал разбредаться кто - куда в соответствии со своими научными интересами. Наша группа из 6 человек - я, двое Журавлевых, Красавчиков, Оля Белова и Таня Менявцева + группа Колесникова - сам Евгений Михайлович, жена, сын и Жора отправились на Выселки за несколько км от заимки. Выселки представляют собой небольшую поляну на краю болота под названием Любимое. Тропа от заимки идет через несколько заболоченных мест к эпицентру Золотова, через промежуточный пункт под названием "рюкзак", где на колу действительно висит какой-то не то рюкзак, не то брезентовая сумка весьма потрепанная разными климатическими передрягами. Далее по западному разрезу через болото Приятное. На поляне стол со скамейками и табличка "Жилые выселки". Отсюда метров 700 до г. Острой, сложенной траппами.
По дороге слегка донимали комары, в болотах было сыровато. На место нашего жительства наш неописуемый и непредсказуемый начальник Володя Красавчиков пришел с абсолютно растрепанным рюкзаком, который (рюкзак) умудрился сильно скособочиться, не смотря на свой станковый характер. Сбросивши свою колоритную ношу на землю, начальник облегченно вздохнул, но тут же впал в неописуемое горе. Причем горевал он очень громко. Из начальниковых причитаний вся заинтересованная общественность постепенно поняла, что на пути этот несознательный рюкзак развязался, из него выпала почти новая, совершенно импортная неописуемой красоты любимая кроссовка начальника, и как без нее жить начальник совершенно не представляет. При этом вторую кроссовку он держал в руках и демонстрировал всем желающим. Общественность изо всех сил соболезновала и разделяла его горе. Все взирали на Красавчикова с сочувствием. Я, по черствости характера, на сочувствие отвлекаться не стала, осмотр кроссовки проигнорировала, но зато целенаправленно заглянула в рюкзак и поинтересовалась, как там насчет сахара, который лежал сверху в количестве 5 кг в белом мешке, несколько менее красивом, чем кроссовка, но все же…
На лицах общественности, сквозь горе, стал проглядывать интерес к моим изысканиям. Володя в свою очередь тоже заглянул в рюкзак и изрек коротко и ясно : "Нету".
Двадцать тысяч калорий, столь необходимых нашему коллективу для успешных поисков научной истины, остались где-то в болотах. Начальнику для техники безопасности выдали провожатого, и они удалились на поиски. Вскоре экспедиция вернулась, радостно неся потерянное имущество. Выяснилось, что наш начальник не только умудрился не заметить, что его рюкзак полегчал на 5 кг, когда он перепрыгивал мочажину, но и умудрился все уронить на совершенно сухое место в мокром болоте.
Весь вечер Журавлевы и Красавчиков стряпали палатку из того полуфабриката, который они привезли, а все остальное общество, еще не отвыкшее от ежевечернего просмотра телепередач, взирало на это действо, удобно расположившись возле костра.
Утром пошли на Острую, вначале для разминки лихо промахнувшись мимо нее чуть ли не километр. С Острой весьма приличный вид на окрестности. На горе скальные выходы, много камнеломки, деревья поднимаются почти до самой вершины.
Отсюда взяли азимут 3200 и пошли в северо-западное болото. Сначала "дером" по склону горы, потом по мхам, мочажинам и кочкам, зарослям кустарниковой березки. В болоте встречается весьма живописный вывал - огромные торчащие корни со следами ожогов, телеграфник и "остолопы" (деревья с обломанными верхушками). Сучки на деревьях сбиты почти до основания и обожжены, классическая картина, описанная первыми исследователями - "нет излома без ожога". Вышли на левый край большой мочажины. Здесь нужно было найти торф для Колесникова со слоем 1908 г. Лазали долго и упорно, торф везде какой-то хилый. В основном, ходили парами, Таня с Олей, я с Женей, а Жора работал вешкой, чтобы мы не растерялись. В конце концов Татьяна с Ольгой нашли необходимый научный материал, мы взяли образец и ушли обратным азимутом.
14.07.88
Найденный образец торфа одобрили, и с утра почти всем наличным составом пошли за большой пробой. Пока народ занимался торфом, Красавчиков сослал Журавлева в свободный поиск за образцами вываленных деревьев. Возможности полазить где ни попадя я, конечно, упустить не могла и пошла тоже. Вдоволь набродившись по мочажинам и кустарнику, мы все же нашли подходящий "кусок вывала" - огромные лиственницы, высохшие до звона, вывороченные со всей своей огромной корневой системой (корни торчат на высоту больше человеческого роста), лежали посреди болота. Нарубив образцов, обсняв пейзаж тремя фотоаппаратами, пошли обратно на звук топора, которым вырубали из мерзлоты торф. Набрав 2 рюкзака научного торфа, вернулись в лагерь.
С Татьяной и Жорой сходили на траекторную просеку, пересекающую склон Острой, взяли пробы почвы для меня и для Володи.
Я нахально взяла с собой биолокационную рамку, которая в моих руках не шевелится, не взирая ни на какие аномалии. Действую по принципу - привыкнет, куда ей деваться. Впрочем, над одним из поваленных деревьев она, кажется, чуть-чуть ожила.
15.07.88
Сегодня у нас в программе Бублик, тоже болото, но, по крайней мере, другое, первое мне уже изрядно надоело. Путь к Бублику идет по западному разрезу через "Ведьмин лес" - стволы деревьев здесь сплошь увешаны бахромой лишайников. Взяла образец на микроэлементы. Попадается цветущий шиповник, на фоне лишайников он смотрится не то аленьким цветочком из сказки, не то изощренной фантазией какого-нибудь лешего со склонностью к дизайну. Набрали образцов почв, в частности, на современной гари. Картина почвенного профиля мне несколько непривычна, да и самого профиля как такового зачастую практически нет.
16.07.88
Главное событие сегодняшнего дня - у меня наконец-то закрутилась рамка. Как обычно я таскалась с ней по лагерю, пока Володя не предложил мне спуститься к краю болота, возле которого мы живем. Ну, я пошла… Тут она и завертелась. Я почему-то завопила из всех сил и понеслась за рамой, как самолет за пропеллером. Красавчиков понял, что дело плохо, на глазах скрывается из виду участник экспедиции (отвечать же придется - куда дел) и ринулся вдогонку, выловил, развернул и мы с рамой таким же манером примчались в лагерь, где сначала остановилась она, потом я. После чего на мой ослабленный стрессом или еще чем организм набросились комары. Ели изо всех сил часа два, потом отстали.
Сегодня у нас много народу, возглавляемые Бояркиной, ходили осматривать "подозрительный" кратер на склоне горки в том болоте, где лазали первые дни. Кратер представляет собой большую мочажину естественного происхождения.
17.07.88
Эксперимент с рамой. Журавлев привез с собой несколько эталонов - неизвестных нам химических соединений. Володя будет ходить с ними по аномалии. Итак, Володя ходит с рамой, я веду протокол, а Плеханов осуществляет общее руководство. Пока Красавчиков ходит по профилю, мы с Г.Ф. лежим поперек тропы и ведем научные и околонаучные разговоры. На тропе изредка появляются люди, идущие из маршрутов и спрашивают, что это мы здесь делаем. Мы естественно отвечаем: "Работаем!".
К вечеру все ушли на заимку, оставив нас с Красавчиковым кончать работу на профиле. На Выселках стало непривычно тихо и спокойно. Часа через полтора эта ситуация, весьма приятная для меня, стала угнетающе действовать на Володю. В связи с чем он начал выдвигать разнообразные аргументы, обосновывающие необходимость нашей передислокации на заимку. Моей критики эти аргументы не выдерживали и после долгих препирательств Красавчиков уселся за стол напротив меня, подпер рукой голову и проникновенно сказал: "Общества хочу!". Против такого довода моя железная логика была бессильна, какое из меня общество… и около 10 часов вечера мы побежали на заимку. В болотах было довольно сыро, что отражалось, в основном, на мне, т.к. Володя был в сапогах, а я в ботинках. Посему я периодически ворчала на злую судьбу и мокрую воду. Володя, чувствуя себя ответственным за мои страдания, всей душой стремился облегчить мое существование и уберечь меня от сырости, галантно подавая руку в лужах и заботливо интересуясь степенью моего промокания. Зачастую останавливаясь совершенно неожиданно. Тем не менее я довольно успешно преодолевала и мочажины, и Володину галантность. Мы приближались к цели, и все обошлось бы благополучно, но на подходах к заимке Володина галантность достигла апогея. Уже темнело, когда мы забрели в самое мокрое место маршрута, поперек нашего пути образовалось нечто вроде ручья, в низинке вяло струилась вода и торчали редкие хилые кочки. Поглощенный заботой обо мне, Володя влез на единственную надежную сухую кочку, остановился, обернулся ко мне… когда я уже прыгнула, нацелившись, естественно, именно на эту же кочку, в связи с чем я и рухнула к его ногам в момент произнесения фразы: "…наверное придется перенести тебя на руках", подняв кучу брызг и промокнув окончательно.
На заимку пришли уже в темноте. Когда я в командорской избе предстала перед Журавлевым, он изо всех сил перепугался, решив что мы поругались с Красавчиковым, и я пришла одна.
18.07.88
Утром с заимки все разбрелись кто куда, Красавчиков умчался на лабораторию в поисках столь необходимого ему общества. Остался только Виктор Журавлев по причине больной ноги и я, в надежде отдохнуть. Не тут-то было, нас прибрал к рукам бравый Кандыба и весь день занимались хозяйственными делами - делали навес из полиэтилена над столовой, мели территорию и кололи дрова. Вечером в избе Лукич долго и старательно пугал меня рассказами о таинственных шагах на потолке, тенденцией свечи гаснуть от невесть чьего дыхания и тому подобными вещами. В результате чего Журавлев мечтательно изрек: "Хоть бы раз увидеть что-нибудь необыкновенное", после чего благополучно заснул. Домовые и прочая нечисть не объявились, но надо мной всю ночь летал призрак левитирующего Фреда. Впрочем, похоже, он витал и над Кандыбой. Пришлось нам встать и пойти покурить на улицу, куда влияние таинственных сил не распространяется.
19.07.88
Утром вернулся наобщавшийся Красавчиков и объявил, что он снова годен к работе. Отправились на Выселки. Предстоит веселая работа - выставить более 80 пикетов по траекторной, каждый пикет - вешка. Как известно, вешка изготовляется с помощью топора, топор у нас, по-моему, худший в мире. Дала себе страшную клятву - без своего топора больше сюда не появляться. Вешек кое-как наколотили, перемазались как черти в горельнике и вернулись на выселки. Красавчиков попробовал предъявить претензии к качеству нашей работы, но напоролся на мой склочный характер и нудные разглагольствования по поводу качества топора. После чего я с чувством исполненного долга завалилась спать в персональную палатку, презентованную Лукичем.
20.07.88
С утра возвращаться к вопросу о топоре Володе явно не хотелось, поэтому они с Журавлевым ушли в маршрут без меня. В связи с чем наконец-то выспалась. Маршрут сложился неудачно, т.к. штурман Журавлев несколько раз проскакивал вешки, вчера удачно замаскированные им в кустах.
После чего штурманские обязанности возложили на меня, а Журавлева отправили вперед размечать трассу в горельнике. Не знаю уж, насколько лучше я выполняла свои обязанности. Но склочный характер и большой словарный запас несомненно имеют свои преимущества.
Перед горельником здоровый современный вывал, изрядно намучались, прыгая по стволам, подлезая и перелезая. В конце концов вышли на место, где выгорели все зарубки на визирке, долго ее восстанавливли .
Поднялся сильный ветер, у одной из сухар сорвало верхушку и как вертикально направленное копье с силой вогнало в землю. Зрелище более, чем впечатляющее, не хотела бы я стоять на этом месте.
21.07.88
С утра приходил Емельян, с которым я отправила Васильеву официальное заявление с просьбой перевести меня от такой жизни в болотные русалки с выдачей единовременного пособия сгущенкой. Соблюдая субординацию, вначале обратилась с этим заявлением к непосредственному начальнику Красавчикову. Красавчиков маленько посомневался, но завизировал.
Вечером на заимке будет общий сбор и банкет. Нам с начальником предстоит еще маршрут, правда, почти по пути на заимку. Я выставила условие, что у первой же глубокой мочажины посылаю к черту все научные изыскания и смываю последствия работы в горельнике. Мочажину мы нашли. Красавчиков деловито огляделся вокруг, присмотрел метрах в 80 здоровенное дерево, умчался туда, как он выразился, "в окоп целомудрия", выкопал себе этот самый окоп, прикрылся сверху мхом и скомандовал оттуда: "Мойся!". Быстренько вымывшись и попутно воюя с комарами, натянула на себя мокрую, но зато чистую рубашку и пошла к укрытию Красавчикова. Замаскировался он здорово, предо мной расстилалось обширное болото без всяких признаков начальника. Встала лицом к дереву и, в свою очередь скомандовала: "Вылезай!". Откуда-то из замшелых недр приглушенно раздалось: "Оделась?". "Логичный" вопрос, учитывая насыщенность окружающей среды комарами. Наконец начальник материализовался. Похоже, он не только окопался, но еще и рассыпался на молекулы. На всякий случай.
На заимке кипели приготовления к праздничному ужину: жареная рыба, спирт, торты, ананасовый компот и прочие таежные деликатесы…
Перед тем, как сесть за стол, состоялась торжественная часть - раздача подарков (брошюр с песнями КСЭ), а также были зачитаны различные приказы по экспедиции. По поводу меня в приказе было велено не открывать аномалии там, где не положено, но открывать там где положено, а также назначен ответственный человек Гришин по присмотру за мной. Я тут же ехидно решила облегчить Гришину задачу и не отходить от него ни на шаг, пускай присматривает, начальству на меня накапал явно он. Заявление про русалку тоже прочитали, но сгущенку не выдали.
Банкет продолжался до рассвета, после чего все постепенно улеглись спать.
22.07.88
Утром встали поздно, а кое-кто, в том числе и я, досыпали еще и днем. Проснулась я от сверхсильного хлопанья дверью командорской избы. Как оказалось, разбушевался Воробьев, потерявший свою эмалированную кружку, причем все остальные, которые предлагали взамен, его категорически не устраивали. В связи с чем он грозился сжечь заимку и поставить на этом точку исчезновению посуды.
Вечером прилетели гости из Ванаварского райисполкома, а поэтому был еще один банкет, правда, меньшего масштаба, но с неизменным ананасовым компотом.
Чтобы отоспаться спокойно и с удобствами, поставила палатку, ко мне быстренько примкнул сообразительный Толпеко. Из этого контрольного опыта стало ясно, что аномальным местом здесь являются только нары командорской избы - спала исключительно крепко.
23.07.88
Все когда-нибудь кончается и праздники тоже. Надо снова идти на выселки брать пробы на всевозможные исследования: термолюм, отмывку шлихов, спектралку. Красавчиков давно не видел вертолета, поэтому решил задержаться на заимке, пока тот прилетит, я маленько побушевала, но он остался непреклонен. Схватила раму, и мы отправились без него.
Уже на Выселках обнаружила, что забыла отобрать у начальника эталоны. Пришлось положиться на внутреннее чутье и прочие неизведанные качества организма. Благо Гришин свои обязанности исполнял из рук вон плохо, и присматривать за мной было некому. Через некоторое время примчался начальник с эталонами, и выяснилось, что организм не подвел, аномалии я нашла там, где положено. Из чего можно сделать вывод - не зря Н.В. провел среди меня воспитательную работу.
На обратном пути попали под сильный дождь и промокли насквозь. На заимке под навесом сидел сухой и довольный Злобин и пел песни.
24.07.88
Сегодня надо идти на аномалию, расположенную на Хушме, на 3 дня. Но педантичный Красавчиков с утра занялся дележкой отобранных проб, причем делал все скрупулезно и по правилам, провозились до обеда. По дороге у водопада догнали увиливающего от своих обязанностей по присмотру за мной Гришина, и Злобина, которые зачем-то лазали по водопаду вдоль и поперек. Я тут же с восторгом заявила, что мне положено быть при Гришине и пошла с ними до Пристани. На Пристани попили чаю, и я пошла дальше со своей группой. Гришин со Злобиным остались.
Погода сыроватая. Дорога представляла собой чередование горок и распадков, причем в распадках воды по колено. В одном из особо мокрых распадков, выбирая более удобный путь, разошлись веером. Мы с Журавлевыми довольно существенно забрали влево, а начальник с Таней и Олей шли напрямую. Я, увлеченная выбором наиболее приемлемого пути, сосредоточенно смотрела только себе под ноги.
Вдруг со стороны Красавчикова раздался непонятный, но мощный крик. Мы обернулись и на изрядном расстоянии узрели его станковый рюкзак, мирно лежащий между кочек. Несмотря на значительную дистанцию, было видно, что рюкзак прочно завязан, что меня несколько успокоило - продукты в безопасности. Неподалеку разворачивались на крик девчонки. А вот начальника не было…
Менее меркантильный, чем я Журавлев-младший стремительно рванулся к месту происшествия, путаясь в кочках, коего я попридержала, дабы не увеличивать число жертв, в это время над рюкзаком показалась рука начальника с зажатой в ней бесценной полевой сумкой с эталонами, затем голова, затем над болотом прогрохотало: "Ну, Наталья, погоди!!". Тут подоспели девчонки, изъяли начальника из ямы, в которую он провалился, а я озадаченно соображала, почему он решил тонуть с моим именем на устах. Как позднее выяснилось, утром я грозила ему всяческими карами за то, что он долго возится с пробами, вместо того, чтобы идти в маршрут. И падая, он решил, что вот и настигла его моя месть.
К вечеру дошли до места. Здесь небольшое зимовье, где мы и разместились.
25.07.88
Вокруг избы горельник, место довольно безрадостное. Опять ставили вешки, причем расстояния между ними измеряли метрометром конструкции Журавлева-старшего - длинной палкой с привязанной к ней толстой проволокой метровой длины, получилось некое подобие косы.
Нашу женскую копанию начальник сослал искать торф, мы довольно долго и безрезультатно бродили, вся эта процедура мне изрядно надоела. В конце концов я взгромоздилась на какое слегка возвышенное место и авторитетно заявила, что торфяных кочек здесь нет и быть не может. На что мне было сказано: "Слезь, нашли".
26.07.88
Дождит, но деваться некуда, надо идти обратно, завтра - послезавтра должен быть вертолет. Пошли. Идти противно, моросит сверху, капает сбоку с деревьев, снизу вообще хлюпает, особенно, в низинах.
Дошли до развилки, направо несколько км до заимки, налево несколько сот метров до Пристани. Несмотря на мои возражения, коллектив решил зайти в гости на Пристань. Дождь наконец-то кончился.
На Пристани кроме всех прочих обнаружились Гришин со Злобиным, и я тут же втерлась в их дружные ряды. Так втроем мы и отправились на заимку. На подходах к водопаду решили, что не стоит ползать по мокрым скалам, и надо идти в обход. После чего бодро полезли на первую же попавшуюся гору не менее, чем в км от водопада. Правда, на середине склона мужики заколебались, но не устояли перед моим красноречием и полезли дальше. Наверху обнаружилась очень удобная тропа, сухая и ровная. К сожалению, она несколько отклонялась от ручья, но, на мой взгляд, по вершинкам этого хребтика вполне можно было выскочить к началу водопада. Тут Гришин запротестовал, заявив, что мы можем потерять ручей и надо спускаться. Андрей проявил мужскую солидарность, и я перестала спорить. Спустились. Сыро и неровно, ручей, конечно, оказался рядом. Тут снова моя взяла, и мы поднялись на очередную гору. Немного прошли. Гришин снова соскучился по ручью. Спустились. Так мы и писали зигзаги, пока, вопреки своим усилиям продлить путь до бесконечности, не вышли все же на вершину возле водопада. Прекрасный пейзаж несколько вознаградил нас за потраченные усилия. Дальше вышли на тропу и без приключений прибыли на Заимку позже всех.
27.07.88
Подъем в 8 часов и ожидание вертолета. Улетающих 20 человек, все слоняются по заимке. От скуки постоянно что-то варят и едят. На столе в командорской избе обнаружилось напечатанное на машинке и переплетенное сочинение А. Прозорина "Встреча", Запорожье, 1986 г. Как выяснилось, под этим псевдонимом скрывается Фред Теплов. Чуть не весь день читали это произведение вслух. Произведение оказалось фантастическим романом об инопланетянах, с которыми встречался не кто иной, как сам автор. Как и во всяком приличном романе имелась и любовь, и авторские рассуждения о различных вопросах, и, конечно же, шаровая молния.
К вечеру додумались составить список очередности отлетающих на случай, если вертолет заберет на всех. Я оказалась тринадцатая. Только зачитали список, в небе загудело, и все ринулись на вертолетную площадку, спотыкаясь о кочки и прыгая через лужи. Добежав до севшего вертолета, честно попытались выстроиться в очередь согласно списка, что оказалось весьма сложно под ветром от работающего винта. Двенадцать человек под руководством Джона загрузились в вертолет, тут сказали, что возьмут еще одного - последнего. Осознав, что этот последний я, а Журавлевы и Красавчиков остаются, я мертвой хваткой вцепилась в Журавлева-старшего. Джон в азарте погрузки попытался меня отодрать, но я держалась за Журавлева и за чувство коллективизма крепко. Журавлев же стоял в болоте, как прочно забитая свая.
Вечер прошел в дебатах по поводу ТМ, опуса Фреда и так далее.
28.07.99
С утра снова собрали рюкзаки и принялись ждать вертолет, слоняясь из угла в угол и решая, что варить на обед. К 2 часам договорились на какао, но в этот момент в небе затрещало, и мы, привычно подхватив рюкзаки, помчались на вертолетную площадку, волоча кроме всего прочего два тяжеленных ящика с инструментами и вещами Кулика и несколько его буровых труб для музея в Ванаваре. На сей раз улетели все, кто собирался.
Эхо сезона
